Дэн Перцефф - Атака на мозг. Оскал психотронной войны

– Был бы очень признателен, – я досадливо поморщился; честно говоря, меня уже посетила мысль, что поиск истины в данном направлении приведет только в тупик, но на безрыбье и рак рыба, а мне нужно было как можно больше информации, поэтому, взяв документы у Юмаша, я отправился домой.

Меня не покидало ощущение, что я упустил какую-то важную деталь, поэтому раз за разом мысленно возвращался к беседе с Валентином. Дома же несколько раз прослушал всю беседу, предусмотрительно записанную мною на диктофон.

Подводя итоги дня, я выделил следующие направления, по которым предстояло работать. Во-первых, судно «Океания» требовало самого пристального внимания, так как у меня возник вопрос: почему капитан по своему желанию предоставил возможность Юмашу и его команде обыскать судно, не дожидаясь, когда те поднимут гвалт и привлекут к своему расследованию официальные власти? Ведь обыск не дал результата. Значит, команда «Океании» его не боялась. Почему тогда так легко удалось Юмашу заглянуть в святая святых любого корабля – судовой журнал? Вообще, сам факт участия «Океании» в чем-то противозаконном, кроме банальной контрабанды, у меня вызывал сомнение. Но все же следовало покопать в этом направлении – не потому что я руководствовался каким-то далеко вперед идущим расчетом или мои подозрения были чем-то подкреплены. Нет, в этом и состоит журналистское расследование: просеивать тонны грязи, то есть ненужной информации, ради золотых крупинок. Иногда и попадаются самородки, но чаще в сите не оказывается ничего привлекающего внимания.

Во-вторых, я наметил еще одно направление; оно, на мой взгляд, помогло бы ответить на главный вопрос: как случилось такое чудовищное самоубийство? Врачи, которым довелось посмотреть пленки с записью трагический гибели Альберта Каталоне и Форестера, отмечали, что у них отсутствовал рефлекс самосохранения. И в поведении дельфинов наблюдалась та же картина.

Я позвонил профессору Уильяму Про, преподавателю из Массачусетского университета, который тоже занимался исследованиями океана и его жителей.

Немного удручал факт, что у меня всего два направления для работы, и это в начале расследования, когда возникают десятки версий и сотни троп, по которым предстоит пройти. Такое положение дел могло вселить уныние в кого угодно, но я, заранее смирившийся с неудачей, решил – будь что будет.

Профессор Уильям Про встал из-за массивного стола, занимавшего добрую треть его кабинета. Все остальное пространство принадлежало книжным шкафам, упиравшимся в потолок, и книгам, некоторые из которых просто стопками лежали на полу, большинство все же находилось на положенных им местах – полках. Свободные же участки стен были украшены всевозможными вырезками из газет и фотографиями. Осматриваясь, я также отметил, что, несмотря на беспорядок, пыль отсутствовала. Значит, книги здесь были не антуражем, а инструментом, помогающим в обретении новых знаний.

Уильям пожал мне руку. У него было интересное лицо с выдающимся носом, который напоминал здоровенную картофелину, местами изъеденную полевыми вредителями.

– Может быть, изложенное мною покажется вам бредом, но я постараюсь все же начать с самого начала, а именно, с истории. Я знаю, что, на первый взгляд, сказанное мною может показаться фантастикой. На самом же деле это научные факты, – сразу, без обиняков, зачастил профессор, едва я, только убрав книги с кресла для посетителей, уселся напротив него. – Пожалуйста, слушайте и не перебивайте, вопросы все зададите после. Так вот, я неоднократно интересовался загадочной гибелью животных. Есть множество версий происшедшего. Некоторые утверждают, что виноваты в данном случае климатические условия. Но я знаком с работами покойного Форестера, из которых и дилетанту становится ясно, что изменения в окружающей среде не могут послужить активизацией «зова смерти». И не он причина гибели дельфинов. Достаточно обратить внимание на тот факт, что эволюция развивается по своим законам, главный из них – выживает сильнейший, то есть наиболее приспособленный. Исследовав же тела мертвых дельфинов, мы установили, что погибли животные сильные и здоровые, в самом расцвете сил. Их живые собратья у южных берегов Австралии (7 из 10) имели показатели хуже, нежели выбросившиеся на берег. Отсюда вытекает вопрос: если ориентироваться на «зов смерти» и закон Дарвина, то почему именно в наиболее сильных дельфинах активизировался саморазрушающий сигнал, а не в старых и больных особях? Есть только одно объяснение, и оно не совсем научное, скорее, околонаучное. Что вы знаете о психотронике?