Игорь Зудов - Жизнь и смерть как личный опыт. Реанимация. Исповедь человека, победившего приговор врачей

Но вернемся от сказок к суровой реальности. А она такова, что, по данным Всемирной организации здравоохранения, среди причин смертности населения планеты все более заметный процент после сердечно-сосудистых заболеваний, злокачественных опухолей и сахарного диабета занимают осложнения и побочные действия от лекарственных препаратов.

За последние 20 лет сделан колоссальный прыжок «вверх по лестнице, ведущей вниз». Сама по себе жуткая статистика приобретает еще более мрачный оттенок, если вспомнить о таких многонаселенных странах как Китай и Индия, где чисто химические лекарства не в почете и не имеют широкого хождения.

С учетом подобного фактора для цивилизованных стран, в число которых по этим показателям входит и Россия, осложнения и побочные действия от лекарственных препаратов, возможно, имеют и более высокий удельный вес среди причин смертности.

Не будучи специалистом в области медицины, но постоянно в течение 14 лет отбирая и изучая статьи по мировым достижениям в этой области (а только такие проходили через редколлегию академического журнала, где я работал), мне удалось проследить некоторые тенденции и сделать определенные выводы. Надеюсь, читателям они покажутся интересными. Поэтому позволяю себе вторгаться в дискуссию с той целью, чтобы привлечь внимание к проблеме для широкого обсуждения.

Вряд ли можно встретить человека, который бы не болел и, следовательно, не лечился. А статистика утверждает, что многие как раз от лечения и умирают.

Исходя из личного опыта, на первое место поставил бы передозировку используемых лекарств. С этой проблемой напрямую столкнулась наша семья, когда с диагнозом «лимфосаркома» в Онкологический центр положили мою жену. После облучения начались сеансы химиотерапии. После восьмого-девятого все мы отчетливо осознали, что еще один или два сеанса – и близкого человека не станет.

На семейном совете решили обратиться с просьбой о прекращении лечения. Меня делегировали на переговоры с врачами. Никогда не забуду, как гематолог, к которому я обратился, в нарушение врачебной и человеческой этики прямо в моем присутствии отчитывала терапевтов после анализа рентгеновских снимков. На последних из них каверны в легких были практически неразличимы, но врачам хотелось закрепить результат, и поэтому они считали необходимым проведение еще одного или двух сеансов химиотерапии.

Лишь много позже мне стало известно, что по статистике после пересадки некоторым онкологическим больным костного мозга пятилетняя выживаемость достигает 60 %, а после химиотерапии – в два раза меньше. Поэтому, интуитивно добиваясь отмены последних процедур химиотерапии, наша семья рисковала тем, что рецидив болезни мог наступить быстрее. Но зато была предотвращена непосредственная угроза жизни дорогого нам человека.

В дальнейшем даже заведующая отделением химиотерапии признала решение о дополнительных сеансах ошибочным, отметив у пациентки лекарственную усталость. Чтобы освободиться от последствий проведенного лечения, понадобились годы неимоверных трудов по выхаживанию тяжело больного человека. Но если бы врачей не остановили вовремя, боюсь, выхаживать было бы некого.

Не случайно со свойственной некоторым медицинским работникам «тактичностью» они через пару лет позвонили, чтобы получить данные для статистического отчета о том, когда умерла инвалид I группы (в их понимании синоним смертника). Даже ответивший женский голос не насторожил, настолько сильна была уверенность, что статистика не подведет. Но и узнав, что говорят с «умершим» по их представлениям человеком, извиняться не стали.

С фактами передозировки прописываемых больным лекарств приходилось сталкиваться и мне, когда, проходя курс лечения, лежал в подмосковной больнице. Лечащий врач палаты, гипотоник по природе, считала, что при низком давлении люди себя лучше чувствуют, дольше живут. Поэтому стремилась, возможно, неосознанно, привести пациентов к избранному ею идеалу. Но человек, живущий с повышенным давлением долгие годы, ощущает дискомфорт даже при нормальном, не говоря уже о пониженном давлении. Вот и приходилось выписываемые дозы лекарств делить на три части, две из которых я откладывал в тумбочку.

Такое решение далось дорогой ценой. После первого приема полной дозы медсестра, снимающая мне кардиограмму, охнула и побежала за дежурным врачом. Давление и пульс упали настолько, что мне не разрешили вставать и в палату доставили на больничном «транспорте».