Алексей Лапшин ПОЛОЕ СЛОВО
Первая трудность, с которой сталкивается человек, желающий разобраться в современном мире, связана с изменившимся смыслом понятий. Многие социальные и культурные явления, обозначавшиеся конкретными, зафиксированными в массовом сознании определениями, сегодня фактически перестали существовать. В результате в языке оказалось большое количество слов, которые условно можно назвать полыми.
Процесс отчуждения слов от их смысла уже давно привлекает внимание философов. Мартин Хайдеггер объяснял происходящее тяготением обыденного языка к усредненным понятиям, лишающим слова подлинной связи с бытием. Эту точку зрения с различными оговорками, в принципе, разделяет большинство мыслителей, занимающихся проблемами лингвистики. Тем не менее, пора говорить уже не об отчуждении смысла, а о заполнении полых слов новым содержанием, противоположным первоначальному значению. В средние века и эпоху барокко в Европе были распространены легенды о куклах, в которые вселялись злые духи, враждебные людям. Кукла как полый предмет служила для них надежным пристанищем. Аналогичную роль могут играть слова с потерянным смыслом.
Можно ли употреблять выражения "христианская цивилизация" по отношению к современному Западу или России? А называть "свободой" право выбирать между креатурами системы? Человеку, внимательно следящему за развитием социума, совершенно очевидно, что и в первом, и во втором случае реальность не соответствует характеризующим ее терминам. Христианская цивилизация и современный мир — вещи не только не идентичные, но и прямо противоположные друг другу. Слово же "свобода", в которое романтики всех времен вкладывали высокое идеалистическое содержание, оказалось низведенным до грубо материалистического значения. Люди, отождествляющие подобные определения с реальностью, попадают в искаженное пространство кривых зеркал и становятся объектами бесконечного манипулирования.
Подмена смысла понятий наиболее заметна в общественной жизни. Язык современного политика представляет собой настоящий поток полых слов, которые при определенных сочетаниях выглядят то комично, то угрожающе. Все зависит от того, какой "дух" вселяется в слово в момент его произнесения. Когда о необходимости распространения "демократии" говорит Буш, многим становится жутко. Когда о построении в России "демократического общества" твердят держиморды и унтер-пришибеевы, становится смешно и стыдно. Различие в реакциях вызвано отсутствием точного материального эквивалента термина "демократия". В результате полое слово оказывается вместилищем противоположных смыслов, каждый из которых по-своему воздействует на человеческое сознание. Поразительная бессодержательность выступлений бюрократов является следствием колоссального разрыва между лексическим значением произносимых ими слов и тем, что под этими словами скрывается в действительности.
"Полый" язык характерен не только для политических сюжетов. В последнее время появился феномен "кочующего" смысла слов и даже целых высказываний. Чтобы излишне не усложнять текст, проанализируем вроде бы безобидное и очень модное сейчас словечко "гламур". Французское glamour переводится как обаяние или привлекательность. Любопытно, что вначале определение "гламурный" употреблялось только по отношению к киноактрисам. То есть само значение слова сразу же предполагало некую игру, спектакль. Едва войдя в употребление, "гламур" стал завоевывать русский язык и очень быстро превратился в настоящее явление современной жизни. Точнее, "гламуром" стал называться популярный образ жизни, ассоциирующийся с красотой, беззаботностью, удовольствиями и роскошью. На первый взгляд, ничего особенного — очередной вариант проявления скромного обаяния буржуазии. Проблема, однако, сложнее, чем кажется. В глянцевое мяукающее словечко "гламур" начал вкладываться смысл, который раньше придавался слову "аристократизм". Причем, в гламурной интерпретации от аристократии остался лишь внешний блеск, да и то воспринятый на свой лад буржуазией. Примерно так смотрел юный буржуа Марсель Пруст на принимавших его герцогов Германтов. Кстати, именно Пруста следует считать родоначальником гламурного стиля. Естественно, эстетический уровень первопроходца был выше, чем у его совсем уж приземленных последователей.
В традиционном обществе аристократ — это, прежде всего, воин, снискавший своими подвигами славу и право распоряжаться другими. По мере развития (или регресса?) социальных отношений, аристократия становится все более травоядной, и к концу Нового времени отличается от буржуазии только происхождением и изысканностью воспитания. Последним эстетическим бунтом против вырождения аристократии и наступления повальной буржуазности был дендизм. Его самые яркие лица — легендарный Джордж Брэммел и создатель искусства ради искусства, адепт социализма и однополой любви Оскар Уайльд.
Читать дальше
