Охлаждающим душем для многих горячих голов, как уже сказано выше, послужила соседняя Чечня. Ее "живой труп", вызывающий дрожь и омерзение, является наглядным пособием "нового мирового порядка" для "республик постсоветского пространства".
Столкнувшись с непредвиденными трудностями при розыгрыше "национальной карты", "поджигатели" вышли из положения легко и изящно. На смену "национальному экстремизму", хорошо зарекомендовавшему себя в Чечне, пришел игравший там лишь вспомогательную роль "исламский джихад". Его адепты "нового мирового порядка" уже неоднократно опробовали в Афгани- стане, Таджикистане и так далее. И (какое совпадение!) федеральные власти вновь сделали буквально все, чтобы еще слабые ростки так называемого "ваххабизма" не оказались растоптанны- ми. Тогдашний глава МВД Сергей Степашин лично "искал, но не нашел ничего противозаконного" в деятельности исламских экстремистов. На любые преследования и ограничения по отношению к ним со стороны местных властей было наложено "высочайшее вето". И что же? Прошло чуть больше года,— и вот "боевики-исламисты", со слов наших СМИ, "угрожают безопасности Дагестана и России".
Об этом два года подряд "гласом вопиющего в пустыне" кричали все российские спецслужбы. Но "поджигатели" делали вид, что эти тревожные сигналы их не беспокоят. Сейчас — другое дело. "Ребенок" подрос, окреп и пора его испытать на деле. Силенок, правда, еще маловато: по самым смелым подсчетам, дагестанские и чеченские ваххабиты могут выставить от силы 2-2,5 тысячи "штыков". Даже добавив к ним 3-4 тысячи чеченских боевиков (что сомнительно — те только грабить сбегаются в столь большом количестве, а воевать — нет), армия получается не ахти какая. Как ни ослабли российские Вооруженные Силы, но могут и побить... и даже побьют, пожалуй, если политики не вмешаются.
Планы тех, кто рулит конфликтами из тихих кабинетов, предельно ясны: спровоцировать единую по времени серию вооруженных конфликтов на Северном Кавказе. Тогда в дело вступят экономические, внешне- и внутриполитические факторы, способные привести к серьезным внутренним катаклизмам и новому "параду суверенитетов" — развалу Российской Федерации. В сложившейся обстановке только решительными ударами по бандам боевиков и их быстрым разгромом можно сорвать планы "кукловодов". Любые затяжки, топтание на месте, нерешительность — преступны, потому что обрекают нас на очередное поражение.
Товарищи офицеры! Вам не кажется, что мы слишком долго отступали?
Игорь СТРЕЛКОВ
Александр Николаев ДУТЫЙ ТЯЖЕЛОВЕС
Всем видно: экс-премьер Евгений Примаков после его очень похожей на пинок отставки основательно замялся. Замялся как опытный игрок в казино, который, поверив в свое счастье, опрометчиво рискнул, крупно продул, и вот теперь размышляет в дверях: махнуть рукой и удалиться прочь, или еще в самый последний раз испытать ранее благоволившую к нему фортуну?
Любопытно залезть под кожу одной из самых темных фигур нашей политической игры. Но Примаков по сей день даже для матерых патологоанатомов из высокооплачиваемых СМИ остается глубоко непроницаемым. Скажем, Виталий Третьяков, свое огромное интервью с еще премьерствовавшим Примаковым предварил следующей, как бы вырвавшейся с удивлением ремаркой: и при включенном, и при выключенном микрофоне собеседник не обозначил ничего сверх официальной версии своих центристских взглядов.
Тем не менее, тот, кто прожил долгую жизнь на виду, как-либо да наследил. Попробуем же разглядеть по внешним данным, что может быть у фаворита сразу трех эпох: коммунистической, перестроечной и нынешней — внутри.
Уже само происхождение на свет Жени Примакова овеяно какой-то тайной драмой. Доподлинно известно, что родился он 29 октября 1929 года в Киеве. Буквально через считанные дни его мать Анна Яковлевна переезжает с новорожденным в Тбилиси. Там она проработала последующие 30 лет в поликлинике прядильно-трикотажного комбината, там же и скончалась в 1972 году.
Кем был отец, что стало с ним — неясно. Лубочные биографы Примакова, взявшиеся в пору премьерства лепить из него образ, наподобие ленинского в доперестроечной детской литературе, намекают, что отец Евгения Максимовича пал жертвой сталинских репрессий. Сам Примаков отвел ему лишь одну строчку в своей автобиографии: "Отец умер, когда мне было три месяца".
Но, по сведениям сокурсника Примакова, настоящим отцом его был не кто иной, как знаменитый литературовед Ираклий Андроников. Признать левого отпрыска последний почему-то не посмел, но и бросить на произвол судьбы не смог. Отсюда якобы и тот пожарный переезд матери с новорожденным в Тбилиси, и затем успешное начало примаковской карьеры в Москве.
Читать дальше
