Газета Завтра Газета: Газета Завтра 879 (38 2010)

Во всех павильонах вместо демонстрации будущего я увидел пустоту. Внутренние экспозиционные объемы были в основном слабо и бездарно заняты. На больших экранах крутились какие-то фильмы, представляющие собой или агитки, или краеведческие путеводители. Встречались кое-где слабые намеки на технологические изыски или спецэффекты. Например, в китайском павильоне можно было увидеть ожившую древнекитайскую миниатюру, на которой при помощи анимации человечки начинали двигаться, джонки — плыть.

Но меня больше всего заинтересовала и заинтриговала именно пустота. Почему современный мир, находящийся на перепутье и входящий в период глобальных вызовов, не предложил ни одного ответа на самые острые вопросы современности? Создавалось впечатление, что каждый участник выставки зашифровал себя, что все надели какие-то аляповато-размалеванные маски, как будто бы сговорились… Сговорились — сохранить свои представления о будущем в строжайшей тайне, а народу снисходительно бросить эти разноцветные мыльные пузыри.

Следует помнить, что устроители выставки — не просто корпорация стран. Это — параполитическая элита мира, и она, подобно завоевателям островов в Тихом океане, бросает народам примитивные разноцветные блёстки…

С чем это связано? Это связано с тем, что образ будущего — стёрт. Что страны и народы не видят своего будущего. Будущего — нет! Представления о будущем отсутствуют.

Когда у человечества отсутствуют представления о будущем, это значит, что будущим является война. Война всех против всех. Сокрушительный хаос, который просвечивает через разноцветные конструкции, ароматические аэрозоли, странную карнавальную огненную карусель, которая крутится в центре огромного Шанхая, создавая каскад соблазнительных фантастических иллюзий.

Теперь о русском павильоне, который, при всем моем скептицизме, понравился мне более остальных. Это мое очарование не разделил никто из моих друзей и спутников. Все они были исполнены явного раздражения. Может быть, это раздражение с большой примесью нигилизма свойственно сейчас всем моим соотечественникам. Может быть, это раздражение появилось у моих спутников в результате созерцания других павильонов. И когда мы пришли к нашему, то оно проявилось более явственно и предметно…

Я же в этом павильоне увидел нечто чарующее. В основу этой громадной конструкции положена, как ни странно, некая единая концепция, которая связана с идеями русского космизма. Этот павильон изящно и ненавязчиво пронизан образами и символами русского космизма, причем самого разного толка.

Начнем с того, что он воспроизводит — не буквально, но ассоциативно-образно — архитектурные шедевры Константина Мельникова. Он чем-то напоминает клуб на улице Русакова в Москве. Уже одно это сходство сделало наш павильон авангардно-космичным. Его рубленые пилоны, структурально-странные формы отсылают к эпохе русского конструктивизма, соединяют его с ранней советской футурологией.

Русский конструктивизм наполнен идеями космизма, как и все русское искусство начала 20-х годов, когда случился авангардный скачок в новейшую русскую цивилизацию…

Пилоны белоснежны и наверху прострочены алыми орнаментами, что делает их похожими на огромные свадебные рушники. Конструктивистский массив — тяжелый, бетонный, но, будучи покрашенным в белый холщовый цвет, с нанесенными угро-финским и славянским орнаментом, он превращается в ниспадающее с неба полотенце, что, несомненно, очень красиво.

Сам орнамент в котором прочитываются рунические символы, древние славянские знаки, и чудятся свастики — говорит об арийском космизме, о пракультуре. Это так, ибо вся орнаментика имеет магическое измерение, связана с устройством мироздания, шифрует представления о космических силах.

В основание павильона положен круг Аркаима. Это матка мировой арийской цивилизации, которая здесь мельниковскими пилонами прочно закреплена за Россией. Эти пилоны, словно щупальца, захватывают, присасывают кусок пространства. Аркаим будто бы пленён этими каменными надолбами, сделан навсегда русским.

Когда заходишь внутрь павильона, тебя поражают две вещи.

Первое. Вдоль всей периферии внутреннего пространства в стеклянных колбах-витринах находятся разнообразные пластические формы: как абстрактные, так и фигуративные. На эти формы нанесены сложным образом детские рисунки, яркая детская рисовальная фантастика. Рисунки перетекают по поверхностям белых скульптур. Всё это вместе: детские рисунки, выведенные из плоскости в объём, и сами эти сложные каплевидные формы, и подсветка — создают ощущение чего-то странного и галлюциногенного, похожего на сон. Эти видения разума, как на поверхности Соляриса создают таинственные текучие образы, похожие на живопись Кандинского.