Газета Троицкий Вариант - Газета Троицкий Вариант # 46 (02_02_2010)

В связи с этим возникают многочисленные морально-этические коллизии, в которых вмешательство общественного мнения, общественной оценки становится исключительно важным. Действительно, чисто рыночные отношения во всех областях человеческой деятельности, а в науке особенно, имеют помимо очевидных достоинств не менее очевидные недостатки. Так, несомненно, эти отношения способствуют развитию инициативы, продвижению и выдвижению молодых работников, созданию новых идей. Вместе с тем они вносят в науку чисто торгашеский дух с его прискорбными принципами типа «не обманешь — не продашь», с его преувеличенной оценкой важности и самодовлеющей ценности денег как единственной или, точнее сказать, важнейшей меры и оценки значимости достижений.

Абсолютизация денег, которые из просто необходимого средства существования становятся основным мерилом ценности, приводит к эррозии морали, а последнее — к допустимости или недооценке зазорности того, что следовало бы именовать научным воровством, скупкой, продажей (и перепродажей) краденого — научного знания, умения, результата и даже идеи. Ведь все это нередко создается (или создалось) трудом коллектива и в определенном коллективе, а на научном рынке часто выступает в качестве личной собственности. Поэтому необходима двусторонняя защита прав — и отдельного научного работника, и самого коллектива друг от друга.

Здесь роль общественной организации типа СУ может и должна быть очень значительна. Естественно, подобные проблемы, весьма актуальные сейчас в России, еще ранее возникли на Западе. Не случайно поэтому, что ряд профессиональных обществ, к примеру Американское физическое общество, имеет в своем уставе моральный кодекс, формулирующий этические рамки поведения научного работника, определяющий понятия авторства, соавторства, плагиата и т.п. Стоит отметить, что обязательство следования этому кодексу есть необходимое условие членства в физическом обществе. Однако очевидно, что самого по себе даже письменно сформулированного кодекса недостаточно: необходимо, вероятно, существование органа или даже конкретного лица, своего рода третейского суда или судьи, разрешаюшего возникающие конфликтные ситуации. Вероятно, членство в организации, подобной СУ и назначение такого рода организаций способствовало бы авторитету подобного суда и/или судьи.

Ранее, в советский период, особо важной была проблема защиты отдельного научного работника от бюрократической системы, от научной организации и даже от непосредственного коллектива, в котором он находился. Сейчас весьма актуальной оказывается обратная проблема — защита узкого коллектива от его отдельного работника. Ведь последний, выезжая за границу временно или навсегда, подавая заявку на получение финансирования исследований, выступает как носитель умения, знаний, идей и предложений. Очевидно, что желание повысить свою ценность, или, точнее говоря, стоимость, неизбежно приводит российского научного работника к бессознательной, а нередко и сознательной переоценке своей доли в том, что создано трудом группы или коллектива, к которому он принадлежал. Возникает ситуация, которую грубо можно назвать «продажей краденого». В борьбе с этим неприятным и опасным явлением необходима ответственная и серьезная разработка критериев, определяющих принадлежность собственности и методов общественной эффективной борьбы с ее присвоением. Разумеется, проблема эта тесно связана с авторским правом.

Эта деятельность должна вестись в тесном сотрудничестве с зарубежными общественными организациями научных работников — ведь именно американские, западно-европейские и японские ученые до сих пор, как правило, являются обеспечивающими деньгами участниками совместных проектов, а также работодателями приезжающих к ним научных сотрудников. Воспринимая конкретный проект или самого приехавшего работника, западный ученый невольно, а, возможно, иногда и сознательно выступает в роли своего рода «скупщика краденого». Весьма соблазнительно получить значительное идейное продвижение за счет приобретения пусть пока временного, начинающего научного сотрудника, но обладающего запасом новых предложений и мыслей, наработанных нередко фактически не им самим, а целой лабораторией или даже институтом в России, Административные запреты едва ли могут прекратить подобное «частное присвоение общественно-произведенного». Напротив, они восстанавливают чисто бюрократический контроль, который, унижая ученого, сам провоцирует нарушения. Не об этике ученого заботилась запретительная система отправки научных работ — с ее сбором б есчисленных подписей «непричастных», актами экспертизы и т.п. 5 Автор определенно возражает против реставрации старой системы получения разрешения на отправку научной работы за рубеж, или представления туда доклада, устанавливаемой сейчас в Санкт-Петербургском университете. Цель ее — определенно не решение обсуждаемой этической проблемы, но восстановление контроля бюрократии над отдельным ученым. Организации же, подобные СУ, могут действовать в этом направлении, на мой взгляд, весьма эффективно.