Бенджамин Таккер - Свобода, равная для всех

Правление есть насилие, а Государство есть воплощение насилия в индивиде или банде индивидов, присваивающих себе право действовать в определенной области в качестве представителей или господ всего народа. Анархисты выступают против всякого правительства и в особенности против Государства, как худшего правителя и главного насильника. Существуют лишь два полюса, а не три: на одном – авторитарные социалисты, поддерживающие правительство и Государство, на другом – индивидуалисты и анархисты, выступающие против правительства и Государства.

Я могу понять человека, который в критических обстоятельствах оправдывает любую форму принуждения, исходя из простой необходимости; но я не могу понять человека, который отрицает право принуждаемого таким образом индивида сопротивляться этому принуждению и настаивать на том, чтобы ему не мешали следовать своей особенной дорогой.

Является ли абсолютный максимум свободы той целью, которая должна быть достигнута какою бы то ни было ценою? Я считаю свободу главнейшим элементом человеческого счастья и потому драгоценнейшею вещью в мире, и я, конечно, желаю ее иметь в таком объеме, в каком только могу ее раздобыть. Но я не могу сказать, что меня сильно беспокоит, достигает ли общая сумма свободы, которой пользуются все индивиды, взятые вместе, своего максимума или она немного ниже его, – раз мне, как индивиду, достается небольшая часть или совсем ничего из этой общей суммы свободы. Если же я буду располагать, по крайней мере, таким же объемом свободы, как и другие, а другие таким же, как и я, то тогда, чувствуя себя прочными в своем приобретении, мы должны, несомненно, все стараться достичь максимума свободы, совместимого с этим равенством свободы. К этому естественному закону равной свободы и приводит нас именно высшая сумма индивидуальной свободы, совместимая с равенством свободы. Но этот максимум есть нечто совершенно отличное от того максимума свободы, который, как гласит гипотеза, может быть достигнут только посредством нарушения равенства свободы.

Мне кажется совершенно невозможным достигнуть максимума свободы посредством лишения людей их свободы, как и добиться максимума богатства посредством лишения людей их богатства. Мне кажется, что в обоих случаях средства совершенно уничтожают цель.

Право прекратить финансирование есть вообще самое действенное оружие против тирании. Когда принудительное налогообложение будет уничтожено, тогда не станет Государства, и то оборонительное учреждение, которое займет его место, будет постоянно удерживаться от превращения в насильственный институт опасением, что добровольные взносы прекратятся. Эта постоянная побудительная причина, вынуждающая добровольно-оборонительное учреждение держаться на уровне народных требований, является самой лучшей гарантией против призрака многочисленных, соперничающих друг с другом политических органов.

Прежде, когда я, хотя и был уже Эгоистом и знал, что всякий человек действует и будет действовать исключительно в собственных интересах, и не рассматривал еще отношения Эгоизма к вопросам долга, у меня была привычка развязно и небрежно говорить о праве человека на землю. Это была дурная привычка, и я давно уже расстался с ней. Единственное право человека на землю это его могущество над нею. Если сосед сильнее его и отнимает у него землю, то земля принадлежит его соседу, пока еще более сильный человек не отнимет ее у того. Но при длительности такого порядка нет ни общества, ни безопасности, ни комфорта. Поэтому люди заключают договоры. Они устанавливают определенные условия землевладения, и не будут защищать прав, не удовлетворяющих этим условиям. Этот договор имеет целью не дать возможность всем получать одинаковые блага от земли, а дать возможность каждому спокойно распоряжаться результатами усилий, затраченных им на тот участок земли, которым он владел на указанных условиях. Равенство свободы устанавливается главным образом для того, чтобы обеспечить человеку это полное распоряжение результатами своих усилий; оно устанавливается не как право, а как социальное соглашение. Я всегда утверждал, что свобода важнее богатства, – другими словами, что человек получает больше счастья от свободы, чем от роскоши, – и это правда; но в одном смысле богатство, или, вернее, собственность гораздо важнее свободы. Человек мало выигрывает от свободы, если эта свобода не заключает в себе свободы распоряжаться тем, что он производит. Одна из главных целей равной свободы и есть обеспечить эту основную потребность в собственности, и если собственность ею не обеспечивается, то является искушение оставить режим договора и вернуться к господству силы.