Газета «Завтра»: Газета Завтра 1261 (04 2018)

Ещё региональная цивилизация снимает противоречия между коренными народами и народами "пришлыми". У нас есть целый поток волн колонизации. Даже сами обские угры в своё время пришли из Южно-Уральских степей и принесли оттуда культ бога Митры и белого коня. Соответственно, мы, здесь родившиеся, живём в пространстве обско-угорских смыслов и в пространстве языка, даже не понимая его. На карте Югры видим два русских муниципальных названия — это Березовский и Октябрьский районы; два советских названия — Пионерский и Советский. Все остальные названия — нерусского происхождения, мы живём в пространстве обско-угорской топонимики. И это естественно для всех нас, родившихся здесь.

Югра — это территория интенсивной сакрализации пространства. Здесь тип сакральности очень архаический. На месте городка князя Самара, где произошла битва с казаками, стояло святилище, и на протяжении трёхсот лет ханты со всей окрестности приходили сюда и приносили бескровные жертвы. Само название Ханты-Мансийск происходит от имени младшего сына верховного бога, который объезжает землю. Я глубоко убеждён, что сакральность этих холмов обусловила впоследствии появление Ханты-Мансийска как столицы Югры. И почти про каждый район мы можем сказать то же самое.

Автохтонная сакральность, потом Крещение Руси и святыни православные, затем нерелигиозная сакральность великого трудового подвига — освоение тюменской нефти, которая тоже наложилась сюда — это всё делает Югру очень своеобразным намоленным местом. Именно это воспето в советских песнях о том, что приехал в Югру "на год, а остался навсегда". Это тяготение к северу и есть потаённое, мистическое, тайное притяжение нашей земли.

Валерий КОРОВИН, директор Центра геополитических экспертиз.

Я постараюсь развить несколько тезисов о том, что Югра является основой евразийского Хартленда, который, в свою очередь, представляет собой самый стабильный геополитический плацдарм, ось истории, определяющую ход мировых исторических событий. Здесь очень важно помыслить о том, как сохранить стабильность этого хартленда, как не вывести его из состояния равновесия, к чему прилагают усилия наши саксонские "партнёры". В этом смысле важно обратить внимание на этносоциологическую стабильность, константность нашего севера в истории нашей более чем тысячелетней государственности. Важно подчёркивать эту вековую преемственность нашей государственности, прошедшей от времён Киевского периода, Московского, Петербургского, Советского — и нынешней, возрождаемой из пепла Российской, вновь имперской, государственности. Именно имперская государственность является неизменной сутью русской государственности как таковой. А основополагающим принципом имперскости является то самое стратегическое единство, многообразие форм культурных, этнических, религиозных, которые наблюдаются сегодня на Русском Севере. Сочетание полиэтничности, интенсивность сакрализации и есть суть нашей имперской константной геополитической русской государственности. Почему мы так легко сочетаем полиэтничность, сакральность, общинность, традиционность этносов, которые населяют наши пространства по сей день? Почему именно русские, как большой народ, создали и сохранили эту государственность, отстояв её суверенитет, пронеся через века? Потому что это гармонично, комплементарно сочетаемые, естественные для имперского образования вещи, и только в рамках государства-империи это многообразие форм может сочетаться и сохраняться. Западные формы государственности (государство модерна, государство-нация) преодолевают более архаичные, как они считают, формы социального устройства. И что мы наблюдаем на Западе? Этносы слились в народы, народы создали европейские империи, империи распались на национальные государства, которые превратились в гражданское общество — плавильный человеческий котел, создавший человеческую биомассу. А следующий этап — создание общества бесполых существ, лишившихся последней коллективной идентичности — половой. Но это тоже не предел — клоны, мутанты и киборги дышат в затылок нынешнему западному человечеству. И этот путь последовательной трансформации предлагают нам и пеняют, что мы недостаточно быстро развиваемся в социальном смысле, недостаточно быстро трансформируем своё общество. Но, глядя на монстров современного запада, которые уже преодолели даже такую категорию, как индивидуум, мы можем только отшатнуться от этих чудовищных десакрализованных форм социального человеческого существования и бытия нынешнего Запада. Поэтому мы обращаем свой взор на то, что продолжает сохранять нас людьми. А нынешние традиционные этносы Русского Севера, сохранившие сакральность и пронёсшие её в веках, как ничто другое восстанавливают в нас человеческое и традиционное, свою бытийную онтологическую основу.