Литературная Газета - Литературная Газета, 6628 (№ 03-04/2018)

Литература / Литература / Проскурин – 90

Парпара Анатолий

Встреча с читателями, 1980 г.

Фото: ИТАР-ТАСС

Теги:Петр Проскурин

О несуетности писательских поисков и тревоге за судьбу планеты

Имя прозаика Петра Лукича Проскурина (1928–2001) в особой рекомендации не нуждается – его своеобразной визитной карточкой стала знаменитая трилогия о судьбе России: романы «Судьба», «Имя твоё», «Отречение». Могучую эпопею, включившую в себя историю русского народа за весь ХХ век (брежневско-ельцинские времена ярко охарактеризованы в другом талантливом романе «Число зверя», 1999), полюбил всесоюзный читатель и любит до сих пор всероссийский, о чём нагляднее всего говорят пиратские издания последних десятилетий, мгновенно исчезающие с прилавков книжных магазинов.

Эти романы, а к ним необходимо добавить и такие произведения, как «Чёрные птицы», «Седьмая стража», другие повести и рассказы, были впервые опубликованы в популярном тогда журнале «Москва», где я заведовал отделом поэзии и был одним из членов редколлегии. В нередких беседах со мной он всегда с чувством благодарности к коллективу редакции вспоминал о трудностях прохождения его произведений через цензуру.

Вот некоторые из моих дневниковых записей:

«25. X. 84. Главлит всё-таки снял роман Проскурина, и пришлось ставить вместо него Л. Карелина. Большая потеря!

10. Х. 85. Рассказал ему о Циолковском – для него это было новостью. Обещал ему дать почитать «Монизм вселенной» и беседу с выдающимся учёным Чижевским.

Беседовали вначале о его прозе «Порог любви», который так обкарнали, что и мне видны провалы в повести. На этот раз говорили о творчестве малоизвестного Всеволода Никандровича Иванова.

14. III. 87. Давно не было такой вязкой недели на работе: трудности с публикациями… Дозвонился до Проскурина (договорились беседу перенести на конец моего отпуска). Пётр Лукич тяжко дорабатывает третью часть «Судьбы»...

Петра Лукича можно охарактеризовать одним словом: защитник. Всё творчество народного заступника было обращено к людям, хотя для светского общения он был трудным человеком. А разве можно говорить правду о настоящем положении русского народа и улыбаться? Не для него были правила моветона. И речь его была тяжёлой от ночных раздумий и горечи несправедливости, ощущаемой русским народом – тягловым народом. Как можно гулять и пировать на банкетах, когда многие ложатся спать голодными. Разве сейчас не актуальны слова Пушкина, сказанные по другому, но всё равно юбилейному поводу: «Праздников будет на полмиллиона. Что скажет народ, умирающий с голоду»?

Конечно, Пётр Лукич был человеком тяжёлым для лихих объятий. Не помню случая, чтобы он кидался кому-то навстречу, обнимал, похлопывая по плечу. Чувствовалось, что он в своей жизни столько встретил ядовитых стрел недоверия и зла, что его сердцу надо было убедиться в неподлости улыбки, в честности объятия, в ясности намерений…

Оттаивал он долго. Зато, когда видел родное, дружеское лицо, то глаза его распахивались навстречу, и строгая улыбка, чуть виноватая за строгость, обдавала тёплой волной приязни.

Он был крупным человеком, не скорым на любезность. Если что-то ему не нравилось, он мог быть и резким. Помню, в 1995 году мы Петром Лукичом проводили литературный вечер, посвящённый Лермонтову, в Пятигорске. В застолье Иван Иванович Никишин, глава города и мой добрый друг что-то сказал Проскурину неудачное. Пётр Лукич резко ответил ему и встал из-за стола. Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы восстановить мир и доверие.

Начало нового тысячелетия Проскурин отметил выходом в свет книги «Мужчины белых ночей» («Роман-газета», 2001), которая включала в себя семь маленьких повестей, чутко отразивших фактологические и духовные изменения в нашей жизни, что позволяет сказать о Петре Лукиче не только как о талантливом, но и остросовременном прозаике. И в новых произведениях писатель оказался верен своей природе: живописать только правду, пусть и горькую, о радостях и страданиях своего народа, из глубины которого он вышел. И поразительна та мощная, неподкупная сила, с которой он встаёт на защиту исторических ценностей родной земли от разграбления…

Мне близко творческое поведение Петра Лукича Проскурина: и несуетность его писательских поисков, и озабоченность судьбой родного народа, и продолжительное, с годами всё более углубляющееся исследование русского характера во всём его многообразии, и редкостное умение сразу отличить видимое, кажущееся от подлинного, и обострённое чувство современности, и тревоги за судьбу планеты... Далеко не всё из того, о чём мы с ним неоднократно говорили, зафиксировано в публиковавшихся мной беседах и мною расшифровано… Ниже приводится ответ Петра Лукича на мой вопрос о влиянии жестокой войны на его раннюю юность. (Я и сам в начальном детстве испытал горечь фашистской оккупации.)