Литературная Газета: Литературная Газета, 6630 (№ 06/2018)

– Это кажется маловероятным... Но есть ли поддержка со стороны России?

– Для начала замечу, что США, по сути, открыто поощряют официальную русофобию в Латвии. Нам нужна административная, информационная и финансовая поддержка всех, кто готов на деле и жёстко биться за русские интересы, расширение и укрепление Русского мира. Но в России, похоже, это далеко не все понимают. В 2017 году в помощь Русскому миру зарубежья выделили 6 миллиардов рублей, мы же в Латвии не получили ни одной копейки. И многие у нас задаются вопросом: а почему так? И многие вспоминают принцип Примакова: нет решения русского вопроса – нет экономических преференций.

Беседу вёл

Владимир Сухомлинов

* «Чёрный Карлис» – название песни защитников русских школ, которое представляет собой соединение слов песни «Чёрный ворон» и музыки группы «Пинк Флойд» из альбома «Стена». Теперь защитники русского языка так называют министра образования ЛР Карлиса Шадурскиса.

Двадцать три письма от Пруста

Книжный ряд / Первая полоса / Книга недели

Теги:Марсель Пруст , Письма соседке

Марсель Пруст. Письма соседке. СПб: Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2018. 104 с. 3000 экз.

Автора цикла романов «В поисках утраченного времени» Марселя Пруста по праву называют создателем «самой французской книги ХХ века». Выход впервые на русском языке его «Писем соседке» дополняет своеобразным штрихом портрет писателя, за что хочется поблагодарить питерских издателей.

В основе книги – 23 письма, адресованных соседке Пруста, и три – её супругу, проживавшим в Париже в начале прошлого века на четвёртом этаже дома № 102 на бульваре Османн. Кабинет мужа-дантиста располагался прямо над кабинетом писателя, которому из-за болезни тяжело выходить из дому. И ему панически мешает постоянный шум, доносящийся от соседей. Как пишет автор предисловия Михаил Яснов, «шум – главный персонаж переписки, он становится художественным приёмом, метафорой общения, он порождает целый мир аллюзий и цитат, литературных ассоциаций и бытовых деталей». Переписка длится годы, соседи никак не могут встретиться. «Письма Пруста к госпоже Уильямс – это прерывистый путеводитель по целой исторической и литературной эпохе».

Читатели не имеют возможности прочитать письма соседки, но Пруст считал их поистине восхитительными своим остроумием и сердечностью. Настоящим романом называет эту переписку один из главных французских прустоведов Жан-Ив Гадье, являющийся вместе с Эстель Годри автором примечаний и предисловия к французскому изданию. «Красота диалога подобна тем полуразрушенным статуям, фотографии которых Пруст должен был вернуть своей соседке и чьи прекрасные образы он воскрешал по памяти, упоминая о Реймсском соборе».

Звёзды и «звёзды»

Колумнисты ЛГ / Очевидец

Макаров Анатолий

Теги:Владимир Высоцкий , личность , культура , общество

Отметили восьмидесятилетие Высоцкого, отвспоминались, отгоревали, отшутились, отвели душу. Теперь возвращаемся к своим баранам, то есть к обычной тематике повсеместных развлекательных ток-шоу, а именно, к сплетням, слухам, скандалам и, естественно, к их героям, пребывающим в массовом сознании под термином «звёзды». (Термином настолько привычным, что явного нарушения логики никто будто и не замечает. Хотя звезда – это символ некоего особого высшего качества, которого немногим дано добиться.)

Между прочим, Владимир Высоцкий звездой не был в нынешнем прочтении слова. Он был легендой, а легенды не зажигаются по чьей-то прихоти, не творятся ни глянцевыми обложками, ни ежедневным мельканием в эфире, ни демонстрацией своих загородных вилл.

Легенда создаётся судьбой. Судьба же – это противостояние: обстоятельствам, среде, общепринятым взглядам и нормам. Причём противостояние отнюдь не политическое, но какое же? Экзистенциальное, что ли, проще говоря, объяснимое самим фактом существования яркой творческой личности. Выскажу неполиткорректную мысль. Высоцкий, пожалуй, не стал бы Высоцким, если бы не пробивал лбом стену непонимания, неприятия, эстетического пренебрежения, профессиональной спеси, чиновничьих запретов. Это не оправдание цензуры, но, если хотите, ироничная признательность тому идейному регламенту, преодолеть который можно только талантом, художественным порывом, новаторством, расшибанием головы, то есть всё тем же сотворением судьбы, а не светским круговращением и не тщеславными интервью.