Кира Воропаева: Существует ли загробная жизнь?

Древним вавилонянам «будущая» жизнь рисовалась как обитель страдания и печали. У них имелось представление о «мире мертвых», наполненном отвратительными духами, мучающими души умерших. Духи эти выходят и на землю, прилетая из страшной пустыни с запада, чтоб наслать болезни и смерть на свои жертвы. Боги иногда спускались в подземное царство и выбирались оттуда с большими трудностями. Но человеку нет того спасения, какое есть для бога. Смерть не отпускает его на волю, подкашивает, как былинку, пронзает ножом.

«Поэма о Гильгамеше», наиболее замечательное произведение вавилонской литература II тысячелетия до н.э., в высокохудожественной форме ставит извечный вопрос о смысле жизни и неизбежности смерти, о том, что ждет человека за гробом. Гильгамеш, полулегендарный царь Урука, «на две трети бог, на одну - человек», похоронив любимого друга, томимый печалью и страхом неотвратимой смерти, в тяжелых странствованиях ищет тайну бессмертия. Его предок Ут-Напиштим, который получил от богов великий дар бессмертия, при помощи различных магических приемов пытается добыть для героя вечную жизнь. Он советует Гилыамешу одолеть хотя бы сон — может быть, тогда он одолеет и смерть. Но человеческая природа берет свое, и утомленный походом герой сидя засыпает тяжелым сном. Все оказывается напрасным. Гильгамеш снова чувствует перед собой угрозу неизбежной смерти. Он спрашивает:

Наконец, Ут-Напиштим открывает ему, что, нырнув на дно океана, Гильгамеш сможет найти растение, дающее, правда, не вечную жизнь, но постоянную молодость. Достав с превеликим трудом траву молодости, Гильгамеш отправляется на родину, решив разделить траву со своим народом. Но случайность губит все. Когда Гильгамеш купался в пруду, подкравшаяся змея похитила чудесное растение. С тех пор змеи сбрасывают кожу и молодеют, а людям суждена старость без обновления.

Опечаленный герой просит у богов последней милости: вызвать с того света хотя бы тень умершего друга. Поэма кончается диалогом между друзьями, в котором тень покойного в самых мрачных красках описывает мир умерших, которые «света не видят, во тьме обитают, пища их — прах и глина».

Человек бессилен против природы, которая для вавилонян олицетворялась в виде воли богов.

Глубоким пессимизмом проникнуты слова древнего автора, ибо даже знаменитый Гильгамеш, «могучий, великий, мудрый», несмотря на свое божественное происхождение, не может добиться бессмертия. Оно дается только тем, кто, подобно Ут-Напиштиму, выполняет заповеди религии и требования жрецов. В этой мысли отразилась позднейшая идеология жречества, хотя корни поэмы, несомненно, восходят к народному творчеству. Вавилонская литература развивалась под влиянием религиозного мировоззрения, но и в нее проникли сомнения в истинности религиозных догматов, обещавших праведникам в награду бессмертие. В поэме впервые с предельной четкостью и в то же время с большой художественной силой выражена мысль о неизбежности смерти, которой подвластны все люди, даже прославленные герои, готовые на любой подвиг, чтобы преодолеть неминуемую смерть. В конце концов Гильгамеш утешается мыслью о бессмертии славных дел человека, которые навсегда сохранятся в памяти потомства.

И вопрос о смерти и бессмертии, так волновавший человека в древности, решается мужественно и по существу правильно: человек смертен, но бессмертны его дела.

Мыслью о неизбежности смерти проникнуто и другое произведение, которое принято называть «Беседа господина с рабом», в котором вавилонская религиозно-философская поэзия достигла своих вершин.

Вот заключительные сильные слова диалога, в которых выражена главная мысль автора. Разочаровавшись во всем, господин, наконец, восклицает: «Что же теперь хорошо?» Дерзко и насмешливо звучит ответ раба: «Сломать мою шею и шею твою и бросить их в реку — вот это хорошо. Кто столь высок, чтобы взойти на небо, и кто столь велик, чтобы заполнить землю!» Разгневанный господин грозно говорит рабу: «О раб, я хочу тебя убить и заставить тебя идти передо мной». Но в ответ раздается предостережение раба: «Воистину, господин мой только три дня проживет после меня».