Газета Завтра Газета: Газета Завтра 307 (42 1999)

Поэт неучастия мечтает о каком-то ином участии: "Необходимо создавать культурную среду, возвращаться к христианским гуманистическим идеалам, хотя бы для другого поколения". Что это — подступает пора мудрости?

Слова все сказаны, споры разрешены,

а после того, как сказаны все слова,

окаменелость какая-то, чувство вины

или бесчувствие не поймешь уже как трава...

Эти стихи искупления даже стилистически написаны по-иному. Поэт вслед за Бродским пробует себя в длинном дольнике, усиливает и без того привычную перечислительность, снимает знаки препинания, уходит в культуру стиха, в стихи для глаза, в книжное филологическое барокко. Такие стихи, может быть, пишутся уже не для читателя, а для себя. И, может быть, это еще один тупик? К тому же — все перемены в обществе оказались еще более мерзкими. Исчезло все — пространство, ставшее заграницей, время, традиции. "Неожиданно я почувствовал, как время стало дробиться, дергаться в конвульсиях. Сначала оно менялось год от года. Затем — месяц от месяца. Но когда оно стало неузнаваемо от недели к неделе, когда каждый последующий день уже не был похож на предыдущий, я понял, что это — болезнь. Не дай Бог, время распадется, как и то пространство, где мы живем. Этот период очень опасен — маргинал выходит на дорогу. Впрочем, он уже шествует по ней".

Значит, все-таки, нужна общность? Нужны цельные идеи и идеалы не для маргиналов от поэзии, а для всего общества, для народа?! Олег Чухонцев все более становится либеральным консерватором, обратите внимание, к этому же шли с возрастом и Лев Тихомиров, и Чаадаев, и Печерин. Все-таки петух докричался?

"Пусть у нас был ложно понимаемый процесс единства культуры, но эстетический-то счет существует и, как бы то ни было, его отменить невозможно. Вот сейчас опубликовано то, что когда-то сочинялось на кухнях и в котельных. И что — все это стало фактом литературы? Какое новое слово она приобрела?

Мне кажется, так ничего и не поняла Наталья Иванова в поэзии Чухонцева, обозначенного ею, как "русский европеец", она увидела в стихах лишь "удивительный порядок и даже нарочитую щегольскую прибранность, опрятность. Все определено и взвешено на весах холодноватого анализа". Критик случайно с Набоковым не перепутала своего героя?

А этот якобы мастер холодного анализа, якобы патологоанатом от поэзии сегодня пропагандирует с радостью наше отставание, нашу неевропейскую почву. "Почему мы должны быстро отказываться от традиции, которые еще достаточно живучи? Например, если в Европе фольклор в основном исчез два-три века назад, то у нас он был популярен не так давно... Это как раз тот самый случай, когда отставание — наше богатство..."

Наша поэзия еще умеет царапать и забирать душу. Значит, еще есть надежда у поэта, несмотря на все его поражения:

Пора привыкать к пораженьям,

глаза к темноте приучать,

пора бы уж внутренним зреньем

и берег слепой различать,

и слышать, скорей по привычке,

как гаснут небесные спички,

и слушать свое, и молчать...

Надеюсь, не одолеет барочное эстетство поэта, так же, как когда-то не одолела его барачная убогость посадской реальности, как не одолело его до конца липнувшее к нему искушение Чаадаевым, иначе о чем бы мне было писать и чем воистину наслаждаться? Не верю я в его "мимость Отчизне и Родине". Не знаю уж, откуда у него вырываются подобные чужие злые строчки?

Не верю и в его позднюю зацикленность на чистую культуру, сам же органически никогда не принимал филологические стихи, нет у Чухонцева ничего общего с постмодернистами, есть грусть и тоска, но есть, есть и чисто русская, такая земная, даже земляная надежда:

Путь ли бездомный, быт ли наш кочевой,

каждый в России — калика перехожий.

Вот и я хочу вырыть колодец свой,

чтоб человек какой иль птенчик Божий

ковшик нашли с водою, а нет, ну что ж,

есть еще Млечный Путь и Небесный Ковчег.

Не случайно эта перекличка с Маяковским:

Я хочу быть понят своей страной,

А не буду понят, ну что ж,

по родной стране пройду стороной,

как проходит слепой вождь.

Все-таки не "мимо" пройти, все-таки — в своей России для калик перехожих роет свой колодец поэт Олег Чухонцев.

Значит, найдет все же он свой "приют у Бога".

19 октября (6 октября по юлианскому календарю) празднуется память апостола Фомы – одного из двенадцати ближайших учеников Христа.