Наталья Иванова: Сквозь ненависть - к любви, сквозь любовь - к пониманию (Предисловие к роману Ф Горенштейна 'Псалом')

Но пусть не подумает читатель, что этот роман посвящен только зловещей истории XX века.

Главное, что побеждает в романе, - это любовь.

Она может быть и неправедной, прибегающей к хитростям, ловушкам, в результате которых гибнут люди, - но она высока и бессмертна. Именно так писал Шекспир о любовниках и злодеях, злодеях-любовниках, следует этой традиции и Горенштейн: недаром он ставит в эпиграфы романа изречение из Библии, цитаты из Пушкина и Шекспира.

Во всех пяти частях "Псалма", объединенных только присутствием героя, Дана, спор по сути идет о трех вещах: о любви, о христианстве, о шовинизме. И аргументами в этом споре являются человеческие истории - притчи. Горенштейн как художник дает фору любому мыслителю, у которого обязательно будет итоговый результат. У Горенштейна итога нет и быть не может - нельзя подвести итог развивающейся, сложной художественной системе, приоткрывающей, сцена за сценой, целый куст смыслов. Какой итог может быть тому, что он и она, русская и еврей, вопреки всему, не могут разомкнуть рук при тайной встрече - и поцеловаться не могут, чтобы не нарушить обморочной радости встреч? Какой итог можно подвести тому, что мать, влюбленная в возлюбленного дочери, изыскивает возможность удовлетворить свою страсть - и навсегда оторвать дочь от своей любви? И, наконец, родить от возлюбленного дочери?

Страсти шекспировские?

Античные, скажу я вам. Библейские.

И при этом - всё связано, всё кровью замешено на нас, на нашем времени и на нашей почве.

Сама почва кровоточит - а кровь бросается в голову, мутит сознание.

Нет, не остались настоящие страсти там, вдали, за дымкой веков, - они рядом, близко, дышат в затылок, мы живем с ними, они угрожают нам, а без них, без страстей, жизнь опресневела и заплесневела бы.

И решать, впускать ли нам страсть в свой мир, - каждому отдельно.

Но прочесть роман-притчу о страстях человеческих и казнях Господних надо непременно.

Фридрих Горенштейн эмигрировал в конце 70-х, после выпуска своевольного "Метрополя", где была опубликована одна из его повестей самый крупный, кстати, текст в альманахе. Вот уже два десятилетия он живет на Западе, но его тексты насыщены самыми актуальными - потому что непреходящими - проблемами нашей общей российской действительности. Взгляд писателя на эту проблематику не узко социален, а метафизичен - он пишет совсем иначе, чем "шестидесятники". Кажется иногда, что его свобода - это свобода дыхания в разреженном пространстве, там, где не всякому хватит воздуха. Или смелости: прямо называть и обсуждать вещи, о которых говорить трудно - или вообще не принято. Табу. Табу - о евреях. Дважды табу - еврей о России. Трижды - еврей, о России, о православии. Горенштейн позволил себе нарушить все три табу, за что был неоднократно обвиняем и в русофобии, и в кощунстве, и чуть ли не в антисемитизме.

Горенштейн родился в 1932-м, в Киеве, через несколько лет был арестован и погиб его отец, профессор-экономист. Мать спаслась, уехав работать с малолетними преступниками в колонию. Фридрих Горенштейн видел воочию - и испытал сполна всё то, о чем будет написан "Псалом": и сиротство, и изгнание, и горький хлеб у приютивших родных, и детдом, и черная работа на стройке... Но уже к середине 70-х он - автор более полутора десятка киносценариев (среди них мои любимые - "Солярис" и "Раба любви").

"Псалом" - книга-свидетельство, книга-поэма и книга-память. Перечитывая роман, я подумала и о том, что автор не стилизует, а дерзает соревноваться с книгой книг - с Библией.

Читайте - и судите сами.

Наталья ИВАНОВА