Журнал Q - Журнал Q 06 2010

Ах да! Еще необходимо вспомнить Холодную войну, давшую миру все технологии, которые мы уже привычно именуем «высокими». Они породили беспрецедентно большое количество инноваций в самых различных областях человеческой деятельности. И не удивительно — беспрецедентным был масштаб военной угрозы и противостояния. Ядерное оружие... Это — серьезно. 1947 год, Bell Labs, первый транзистор… 1959 год, Роберт Нойс (Robert Noyce) из Fairchild Semiconductor и Джек Килби из Texas Instruments — первая интегральная микросхема… Серийная продукция пойдет на создание бортового компьютера ракеты «Минитмен». А в это время над первыми биотехнологическими и генно-инженерными проектами по обе стороны океана ломают головы сотрудники сверхсекретных оборонных лабораторий. И не без успеха…

Фундаментальные открытия хотя и сразу задают генеральное направление будущего прогресса, но уж очень загодя определяют грядущий характер и уклад жизни общества, которые окончательно сформируются лишь спустя примерно полвека 6 . Полвека — с учетом описанного выше механизма трансформации военных технологий в коммерческие. И — значительно позже, если эти механизмы не работают. Это обстоятельство следует принять во внимание, поскольку в периоды мирного развития экономик на них все же продолжают действовать похожие, но значительно менее заметные «вызовы» — истощение сырьевых запасов, пахотных земель, нехватка энергоресурсов, демографический кризис или… например, тотальная алкоголизация нации… Не будучи столь «заметными», как военная агрессия, эти проблемы, как правило, не вызывают адекватной реакции руководства страны, попытки их решить ведутся традиционными экономическими методами. Приближается тот самый меркантилистский момент истории, с упоминания о котором мы и начали…

Неочевидное главное

Мы располагаем огромным запасом технологий, которые до сих пор не реализованы в форме коммерческих продуктов. Вполне можно говорить об избытке и вовсе перепроизводстве такого рода «сырья», поскольку даже в «оборонке» далеко не все из них нашли себе применение. И, кстати говоря, в них «законсервированы» огромные деньги — те самые, которых в нынешнее мирное время так не хватает энтузиастам инноваций. И тем не менее, проходят десятилетия, а «залежи» даже растут…

Пытаясь ответить на вопрос, что же так сильно затрудняет приход в «нормальную» экономику новых технологий и почему так велика роль войн как фактора технологического прогресса, Л. Бадалян и В. Криворотов пришли к парадоксальному, на первый взгляд, выводу: «Удивительно, но факт — сами изобретения представляют собой наименее критичную часть входа новой технологии в жизнь. В противном случае паровой двигатель стал бы реальностью уже в античном мире, сразу после изобретения раннего прототипа Героном Александрийским, а технология массового чугуна инициировала бы индустриальную революцию еще в ханьском Китае (202 г. до н. э. — 220 г. н. э.). То, что этого не произошло, свидетельствует: сами открытия, независимо от их революционности, могут оказаться намного менее важными для развития экономики, чем наличие востребованных обществом применений для них. Поиск фундаментально новых гражданских применений становится принципиальным звеном, основной сутью процесса взаимного «притирания» человека и любой многообещающей технологии. Собственно, это и… определяет успех или неудачу любого изобретения».

Строго говоря, серьезные расходы на революционную технологию могут быть оправданы только одним — появлением принципиально новых возможностей накормить и обустроить людей. Так вот, эти возможности непосредственно из самого факта открытия технологии никак не следуют. Их еще нужно будет придумать, отыскать. Показательна в этом смысле история массовой дешевой стали, ставшей основой большинства технологий ХХ века. Знаменитый «стальной барон», Эндрю Карнеги 7 , не может считаться изобретателем в строгом смысле этого слова. За всю жизнь он не предложил ни одной новой металлургической технологии. Но это не помешало ему стать блестящим инноватором — его исключительно эффективный поиск новых применений определил успех распространения массовой стали.

Как известно из истории Британии, первые практические применения «большой» стали носили сугубо военный характер. Стальные пушки Круппа сыграли важную роль в победе во франко-прусской войне (1870-71). Их безусловный успех привлек к стали внимание всех правительств мира и, что практически важнее, породил щедрый поток финансирования.