Маргарет Кастанеда - Кастанеда, Магическое путешествие с Карлосом

Но кто же и позволит все это? И той весной в среде профессорско-преподавательского состава начали исподтишка нести всякий вздор с намерением не позволить Карлосу Кастанеде получить докторскую степень в УКЛА. Их аргументы основывались все на той же почве: методология и достоверность.

Не все старались очернить Карлоса. Среди преподавательского состава у него имелись сторонники. Мейган был самым горячим среди них, защищая, как мог, Карлоса перед редакционной коллегией, в частных разговорах и в приемной комиссии. Как оказалось, комиссия - Мейган, Фил Ньюман, все они - полностью поддержала Карлоса, и это было важно, потому что именно комиссия имеет дело со студентом, принимает ответственность за него и выступает в его интересах перед преподавательским составом. Если она полностью поддерживает студента, то никто в отделении уже не обсуждает этот вопрос, несмотря на оговорки отдельных людей. Когда кто-либо в комнате отдыха ставил под сомнение законность находок Карлоса, Мейган бросался на его защиту.

"Карлос сам находится между различными культурами. И его информатор тоже". Это было одно из его самых твердых мнений о Карлосе, и он не жалел слов. "В данном случае это один из ключей, которому не уделяется должного внимания. Таково мое мнение, судя по тому, что я слышал об информаторе, который частично относится к яки, частично к юма и родители которого представляли две различные культурные традиции и который сам жил в двух разных культурных традициях по обе стороны границы. Он вынужден был утверждаться среди господствующего здесь класса белых англосаксонских протестантов и господствующего класса испанских католиков в Мексике, которые сами по себе представляют совершенно различные культурные группы. Они совершенно по-разному смотрят на мир. Плюс еще то обстоятельство, что он имел связи по всей стране. Я лично думаю, что Карлос и его информатор поладили потому, что смогли понять друг друга. Они - люди интеллектуального склада и пытались совместными усилиями разобраться с миром, понять его. Это, несомненно, относится к Карлосу и его информатору. Его информатор делал это, накапливая в себе запас силы, знаний разного рода, почерпнутых в разных местах, но все - в рамках надежной шаманской традиции. Я считаю это одной из причин, почему их отношения сложились удачно. Два человека столкнулись с одними и теми же интеллектуальными проблемами, а именно: как сопоставить все это, будучи окруженными самыми разнообразными чуждыми культурами. И у них это получилось".

Так излагал Мейган свою идею о том, что Карлос с доном Хуаном были родственными душами в чуждом мире. Не для всех эта идея Мейгана была убедительной, и они считали, что дон Хуан и Карлос близки так потому, что это просто один и тот же человек. В конце концов, он ведь солгал комиссии, что жил в Бразилии и в детстве говорил по-итальянски. Мейган только улыбался на это.

"Карлос является человеком, который принадлежит одновременно нескольким культурам. Он не относится к типичным белым англосаксонским протестантам. Он рос в мире, где ему приходилось иметь дело с множеством разнообразных культур, действующих на различных уровнях. Он сказал, что, будучи ребенком, жил в Бразилии и говорил по-итальянски. Поскольку он знает все эти языки, то это просто бюрократический вопрос. Написанное в "Тайм" было новостью для меня. Оценивая его, я полагался на то, что он говорил об антропологии, а уж в этом-то я мог ему верить".

Комиссия поверила этому, и той же весной ее члены подписали все необходимые бумаги о присвоении Карлосу докторской степени. После выхода его диссертации в виде книги "Путешествие в Икстлан" он стал миллионером.

Важной новостью в этой книге стало то, что Кастанеда больше не пользовался психотропными растениями. Наркотические средства, занимавшие столь важное место в его первой книге и способствовавшие его популярности, в третьей книге не играли совершенно никакой роли. Он объяснял все это своим студентам в Ирвине - что растения не являются средством для достижения цели, но лишь методом для того, чтобы освободиться от хватки западного рационализма. Но это стало новостью для читателей, ожидавших более глубоких психотропных опытов в продолжение "Отдельной реальности". В действительности лишь последние три главы можно было назвать настоящим продолжением. Первые 20 страниц были отведены под материал, который, по словам Карлоса, не вошел в предыдущие книги, потому что тогда показался неуместным.