Петр Кропоткин: Речи бунтовщика

Экономическій хаосъ достигъ своего апогея.

Но скоро ему настанетъ конецъ!

Народъ усталъ отъ безконечныхъ кризисовъ, вызываемыхъ алчностью и хищностью правящихъ классовъ. Онъ хочетъ жить, работая, а не влачить безконечные годы бѣдствія и нищеты, принимая унизительныя подачки и имѣя впереди какихъ-нибудь два-три года, болѣе или менѣе обезпеченнаго, изнурительнаго труда, всегда нищенски оплачиваемаго.

Рабочій убѣдился въ несостоятельности правящихъ классовъ; онъ знаетъ, что эти дряхлые старики не способны понять его стремленій къ новой жизни, не способны въ то же время сами организовать промышленность, производство и обмѣнъ. Народъ въ скоромъ будущемъ произнесетъ приговоръ надъ буржуазіей и лишитъ ее правь. Онъ самъ возьмется за свои дѣла, какъ только наступитъ благопріятный моментъ. Моментъ этотъ не заставитъ себя долго ждать. Его приближенію способствуютъ какъ бѣдствія, подрывающія промышленность, такъ и полное разложеніе государствъ, разложеніе, происходящее на нашихъ глазахъ съ головокружительной быстротой.

Если экономическое положеніе Европы можетъ быть формулировано словами: промышленный и коммерческій хаосъ и несостоятельность капиталистическаго производства, — то политическое состояніе должно быть охарактеризовано такъ: быстрое разложеніе и близкій крахъ всѣхъ государствъ.

Дѣйствительно, всѣ они, отъ жандармскаго самодержавія Россіи до буржуазной олигархіи Швейцаріи, большими шагами идутъ къ разложенію и, слѣдовательно, къ революціи.

Дряхлые старики съ морщинами на челѣ, съ дрожащей поступью, изъѣденные конституціонными болѣзнями, неспособные пріобщиться къ новымъ потокамъ жизни, они безцѣльно растрачиваютъ жалкій остатокъ своихъ силъ на взаимную вражду, на защиту отжившихъ предразсудковъ, и этимъ ускоряютъ свою гибель.

Неизлѣчимая болѣзнь — болѣзнь старости и разложенія — гложетъ ихъ.

Достигнувъ въ XVIII вѣкѣ кульминаціоннаго пункта своего развитія, старыя государства Европы вступили теперь въ фазу упадка. Государство — организація, въ которой всѣми членами и всѣми дѣлами управляютъ нѣсколько человѣкъ, отжило свой вѣкъ. Человѣчество вырабатываетъ уже новыя формы общественной жизни. Народъ стремится къ разрушенію власти, препятствующей его свободному развитію. Онъ хочетъ автономіи провинцій, коммунъ, рабочихъ союзовъ, основанныхъ на взаимномъ добровольномъ соглашеніи, а не на предписанныхъ властью законахъ.

Вотъ та историческая фаза, въ которую мы уже вступили.

Если-бы правящіе классы могли только понять современное положеніе общества, они, конечно, поспѣшили-бы стать впереди всѣхъ новыхъ стремленій. Но, прожившіе всю жизнь по старымъ традиціямъ, не зная иного культа, кромѣ культа золотого мѣшка, они всѣми силами противятся наплыву новыхъ идей и этимъ самымъ неизбѣжно ведутъ насъ къ бурному потрясенію. Народъ предъявитъ свои требованія подъ громъ пушекъ, подъ трескъ картечи, при заревѣ пожаровъ.

Когда послѣ паденія средневѣковыхъ учрежденій, народились въ Европѣ новыя государства, они должны были завѣдывать лишь небольшимъ кругомъ общественныхъ дѣлъ. Теперь же государство вмѣшивается положительно во всѣ проявленія нашей жизни. Отъ колыбели до могилы мы все время въ его тискахъ. Будь то центральное государство, автономныя провинціи или кантоны, общинное государство, оно преслѣдуетъ насъ повсюду, налагаетъ на насъ свои цѣпи, предписываетъ намъ свои законы.

Оно создаетъ цѣлыя груды этихъ законовъ и предписаній, разобраться въ которыхъ не можетъ самый искусный адвокатъ. Оно каждый день прилаживаетъ что-нибудь новое къ старой машинѣ и создаетъ сооруженіе настолько сложное, дикое и нелѣпое, что имъ начинаютъ возмущаться сами его заправители. Оно содержитъ цѣлую армію чиновниковъ, пауковъ-взяточниковъ, смотрящихъ на міръ сквозь грязныя стекла своихъ канцелярій, теряющихъ здравый смыслъ среди безконечной путаницы канцелярскихъ бумагъ.

Это — шайка, имѣющая одну религію — религію мѣднаго гроша, одну заботу — скорѣе примкнуть къ той партіи, будь она черная, лиловая или бѣлая, которая гарантируетъ максимумъ оклада при минимумѣ работы.

Результаты — намъ слишкомъ хорошо извѣстны.

Есть-ли хоть одна отрасль государственной дѣятельности, которою бы не возмущались всѣ, имѣющіе къ ней прикосновеніе, хоть одна отрасль, въ которой государство, послѣ многихъ вѣковъ существованія и работы, не показало-бы полной своей несостоятельности?