Петр Рябов - Проблема личности в философии классического анархизма

Мы можем в целом положительно оценить это прудоновское учение о равновесии социальных сил, субъектов и интересов, никому не отдающее предпочтения, признающее ценность всех составляющих. Ни общество не может преобладать над личностью, ни личность – над обществом, ни община над обществом, ни общество над общиной; все объединяются без насилия, но в силу общей заинтересованности и взаимности, равноправия и баланса интересов. И все же в этом учении мы можем выделить и негативные моменты. Прежде всего, вызывает возражения – гипостазирование, олицетворение общества на всех уровнях и приравнивание его к личности, как реально существующего субъекта. Хотя Прудон, в силу свойственного ему такта, и не доходит до идеи о подчинении личности обществу, но создает в зародыше те фиктивные кумиры Человечества, Нации, Класса и пр., которые были подвергнуты столь блестящей критике Максом Штирнером. Кроме того, не абсолютизируя ни одного из субъектов социальной жизни, Прудон обожествляет и абсолютизирует сами «весы», равновесие, пропорцию, закон, Справедливость, в качестве высшего безличного и надличного Кумира и Принципа, что, на наш взгляд, таит в себе угрозу догматического подавления личности.

Помимо вопроса о роли личности в истории, Прудон в своих работах останавливается на роли личного начала в науке и в искусстве. Для Прудона, «само собой разумеется, искусство не может рассматриваться иначе, чем вспомогательная функция» (313; 258), которая призвана служить Истине (науке) и Справедливости (морали), подобно тому, как «идеал» подчинен «идее», а человеческий мир эмоций, страстей, произвола, свободы, – мир для Прудона вспомогательный и второстепенный, по сравнению с мыслью и с нравственностью. Более того, «искусство не мыслит», оно само, по Прудону «не способно» понять смысл своей деятельности – и разъяснить его, руководить работой художника – дело ученого и философа. Художник служит идее и обществу, но использует индивидуальные и эмоциональные средства, у него идеал, фантазия преобладает над идеей и логикой – именно поэтому, по Прудону, он и не может вполне осознать, то, что он делает (ибо фантазия, эмоции и пр. – несомненно «ниже» логики и разума).

Вместе с тем, подчеркивая подчиненность и несамостоятельность эмоционально-художественного начала в личности, Прудон не отказывает этому началу (и художнику, как члену общества) в определенном своеобразии и автономии. Именно в этом – эстетическом начале, по Прудону проявляется «качественное» различие между личностями, тогда как в интеллектуальном отношении люди различаются лишь «количественно» (эта позиция сходна с взглядами Годвина, но несколько «смягчает» их и расширяет сферу личного своеобразия). Художник не просто механически копирует и воспроизводит (как ремесленник) некие «идеи», но вносит в них нечто свое , своеобразное, произвольное – пусть это лишь своеобразие в форме и средствах выражения. «Эти-то произвольные отступления и дают искусству жизнь и разнообразие» (313; 44) – несколько отступает Прудон от строгого и однообразного рационализма в своем отношении к личности. Художник – в обществе, и эстетически-эмоциональная способность – в человеке, воплощают у Прудона творческое, своеобразное, свободное, неповторимое, иррациональное, качественно-личностное начало и всему этому Прудон отводит определенное место, однако, несомненно, подчиняя общим, рациональным и сверхличным целям и задачам. Художник не изгоняется, но ставится под контроль ученого и философа с их разумом, логикой и необходимыми законами. Хотя, по мнению Прудона, искусство – это длинная, окольная, и допускающая варианты дорога к Справедливости, к которой ведет более короткая и прямая дорога – дорога Науки и Права, но, тем не менее, эта дорога оставляет для личности и ее творчества какое-то место, хотя, как и в учении Годвина, ставит личность в узкие и тесные рамки познания Необходимости и служения Справедливости. Свобода, творчество, варианты самовыражения допускаются [86], но заранее известно содержание, цель и смысл всей деятельности. Идея, содержание, по Прудону, всегда должно явно доминировать в художественном творчестве над формами и способами выражения.

Говоря о соотношении личности гения – художника или ученого – с обществом, Прудон склонен абсолютизировать значение общества и сводить роль гения к функции простого глашатая и выразителя общественных идей и настроений, почти полностью исключая (и считая такое исключение желательным!) его личное творчество. Приведем высказывания Прудона по этому поводу: «Человек не творит своих идей, но получает их; он не образует истины, но открывает ее; он не изобретает ни красоты, ни справедливости, – они сами открываются ему при наблюдении явлений и взаимодействия предметов» (315; 21). «Что касается до литературы и искусства, то в этих сферах все усилия гения должны быть направлены на то, чтобы выразить идеал массы» (315; 148). По мнению Прудона, чем мысль художника «безличнее, чем большему числу людей она нравится, тем выполнение ее ему лучше удается» (313; 323).