Петр Рябов: Безнравственная революция и революционная нравственность

Таково было последнее слово Бакунина, последнее его обращение к Нечаеву, с призывом одуматься, отказаться от его чудовищной «системы», и направить весь свой пыл на дело, действительно полезное революционной России.

После этого их пути разошлись. Бакунину предстояло вскоре пережить участие в неудачном Лионском восстании 1870 г., поражение Парижской Коммуны, изгнание из Интернационала, провал анархических восстаний в Италии. История с Нечаевым заставила его всерьез задуматься над пересмотром некоторых своих доктрин и подтвердить свои либертарные принципы в противовес любому авторитаризму.

Нечаев же был в 1872 г. выдан швейцарскими властями царскому правительству как уголовный преступник, мужественно вел себя на суде и в крепости –где ему предстояло провести долгие десять лет заключения – последние годы его короткой жизни. По иронии судьбы он был заточен именно в Петропавловскую крепость (откуда якобы «бежал» в 1869 г.). Его поведение в заключении было поистине героическим. Когда полицейский генерал Потапов предложил ему снисхождение, если он согласится стать предателем, Нечаев ударил его по лицу, разбив его до крови. Несломленный деятельный дух Нечаева действительно почти совершил чудо: Нечаеву удалось при помощи своего харизматического обаяния распропагандировать весь тюремный гарнизон, установить контакты с «Народной Волей» – и лишь предательство одного из заключенных, выдавшего его правительству, сорвало далеко идущие планы Нечаева. Караульная команда была расформирован, более 60 солдат были преданы суду, а Нечаев, заключенный в карцер, был обречен на скорую смерть от цинги и туберкулеза, которая и наступила 21 ноября 1882 г.

Но, быть может, в главном он был прав? Быть может, настоящий революционер, настоящая революционная организация по необходимости должны быть именно такими, какими он описал их в своем «Катехизисе революционера»? Как мы видели, уже Бакунин возражал ему, но, возражая, не смог дать удовлетворительного ответа и избежать противоречий. Настоящий, убедительный ответ – и ответ отрицательный был дан следующим поколением русских революционеров. После нечаевского дела русское революционное движение получило мощную прививку от «бесовщины» и «иезуитства». Кружок «чайковцев», из которого вышло героическое революционное движение 1870-х гг., возник во многом именно отталкиваясь от «нечаевщины». «Генеральство», централизм, аморализм стали бранными словами – новое движение строилось на взаимном доверии революционеров, максимальной децентрализации и отсутствии вождей, стремилось к полному нравственному и умственному развитию каждого из своих участников и безусловно отвергало принцип «цель оправдывает средства». Дух свободы, братства, равноправия и высокой нравственности был Присущ этому движению, стремящемуся не к революционному мессианству, но к слиянию с народом, чтобы разделить его долю, облегчить его участь и не только учить, но и учиться у него. Вот что писал в «Записках революционера» о кружке «чайковцев» Петр Кропоткин, бывший его членом: «В 1869 г. Нечаев попытался организовать тайное революционное общество из молодежи, желавшей работать среди народа. Но для достижения своей цели он прибег к приему старинных заговорщиков и не останавливался даже перед обманом, чтобы заставить членов общества следовать за собою (…) Кружок саморазвития, о котором я говорю, возник из желания противодействовать нечаевским способам деятельности. Чайковский и его друзья рассудили совершенно верно, что нравственно развитая личность должна быть в основе всякой организации независимо от того, какой бы политический характер она потом ни приняла и какую бы программу деятельности она ни усвоила под влиянием событий. Вот почему кружок Чайковского, постепенно развивая свою программу, так широко распространился по России и достиг таких серьезных результатов. Поэтому также впоследствии, когда свирепые преследования со стороны правительства породили революционную борьбу, кружок выдвинул ряд выдающихся деятелей и деятельниц, павших в бою с самодержавием. Чайковцы не гнались за тем, чтобы набрать побольше членов. Тем меньше они стремились к тому, чтобы непременно руководить всеми многочисленными кружками, зарождавшимися в столицах и в провинции и взять, так сказать, на откуп все движение среди молодежи. С большинством из кружков мы были в дружеских отношениях; мы помогали им, и они помогали нам; но мы не покушались на их независимость. Наш кружок оставался тесной семьей друзей. Никогда впоследствии я не встречал такой группы идеально чистых и нравственно выдающихся людей, как те человек двадцать, которых я встретил на первом заседании кружка Чайковского. До сих пор я горжусь тем, что был принят в такую семью».