Оказывается, к Порт-Саиду подходил какой-то корабль. Выскочило дежурное звено арабских ракетных катеров и утопило его двумя ракетами. Так, что корабль развалился на части и мгновенно затонул. Советником на ракетных катерах был покойный Глазов. Он тоже ничего об этом не знал. И никто не знает, что за корабль, ни наши, ни арабы. Запрашивают все пароходства, слушают все переговоры в международном эфире. Кто мог там проходить? Все допытываются.
Выясняется, это был еврейский РЗК (разведывательный корабль) с экипажем в 116 человек. Большой транспорт, переделанный под разведывательный корабль. Он тихой сапой затесался в строй кораблей, идущих в Порт-Саид, как будто по делам идет. Тут его и грохнули. Так самое интересное, что арабы сами не знали, что это РЗК. Они его так, для порядка потопили. Он им чем-то не понравился. Был бы на этом месте мирный транспорт — и его бы грохнули. А потом признаваться не хотели. Начали говорить, что он в запретную зону зашел. А он и не зашел вовсе, я же там как раз проходил в надводном положении. А «Миражи» те самые своего искали, летали. Цирк, в общем.
Виновен в исполнении боевого приказа
Вышли из комнаты, Багир как дитя радостный, шепчет: «Нас к самым лучшим орденам представили». А потом начали меня вызывать к советнику начальника штаба: «Это как это подсоветный не выполнил Вашу рекомендацию?» Вот гад, Коля этот Романович, заложил меня. «Какую еще рекомендацию?» — дураком прикидываюсь. «Ах, Вы….» И пошли матом сплошным. «Да вы же сами с арабами писали этот боевой приказ!» Тут Касатонов приехал разбираться. Выслушал, и тоже туда же: «Вы что, струсили?!» «Почему струсил?» «Почему дали ему разрешение донести?» «Во-первых, он все-таки командир на лодке. И потом я не давал ему разрешения доносить. Я ему запрещал доносить. Хотя я советник и обязан исполнять тот самый ваш приказ, который вы нам перед походом зачитали». «А, б. дь! Флот опозорил!»
Тут такое началось, что я пять суток не ел. Переживал. Регулярно вызывали меня в комнату N212 на допрос и все по новой. А суть конфликта такова. Нас назначали из плавсостава дежурить два раза в месяц, если выходов в море не было помощником оперативного дежурного по флоту. То есть к советнику дежурного. Сам дежурный араб был, ясное дело. И каждое утро в 10.00 наши отправляли донесение в Москву. Тут ты должен идти к их оперативному по флоту и выспрашивать у него обстановку для своего доклада. Буквально выцарапывать информацию.
Довольно быстро арабы перестали с нашими штабными делиться обстановкой. Просто игнорировали их. Почему? В службе разноса чая было немало арабов, которые говорили по-русски. Мой шофер, когда прощался со мной, прекрасно говорил по-русски. Но только в последний день. А так все прикидывался, что ни бельмеса не понимает. Так вот это самое подразделение разносчиков чая быстро донесло египетским офицерам, что наши штабисты в оперативной службе бездельничают, лясы точат, считают деньги и говорят только о шмотках.
Египетские трагедии
Тут как назло для штабных начались большие неудачи. Евреи украли вертолетом новейшую радиолокационную станцию. Перелетели через канал, перебили чахлую охрану, зацепили вертолетом вагончик и уволокли к себе. Начали монтировать новейшие станции ПВО, а противник опять не дает. Прилетают до того, как их запустят на рабочих режимах и разносят вдребезги. Наших офицеров ПВО тогда больше всего гибло. Так у Израиля разведка была поставлена.
Вдобавок еще казус случился. Вышло три торпедных катера из Порт-Саида на постановку донных мин АМД-500. Первый катер плюхнул и отвалил. А второй сбросил мину и на ней же подорвался. От торпедного катера даже клочков не осталось. Третий катер повернул и куда глаза глядят унесся, его потом долго искали. А начальства много съехалось глянуть на это геройство. И начальство на втором катере как раз и ехало. Ставили мины арабы самостоятельно. Без наших инструкторов.
Тут съехалось уже наше советское начальство. Понятно — ЧП. Приехало аж все минно-торпедное управление из Москвы проверять эти мины. Вся гостиница «Гайд-парк» была забита этими специалистами. Правда, многие из местной пивной вообще не выходили. После этого у арабов появилась неуверенность в оружии. Багир ходит за мной, канючит: «У меня шесть торпед в аппаратах и шесть стеллажных. Всего 12 штук» — и смотрит на меня, что скажу, ждет.
Египтяне назначили испытание. Решили тайно выбрать лодку, указать на любой торпедный аппарат и приказать из него стрелять. Гляжу, Багир боится, что ему выпадет. А ну, как случай с миной повторится? Но пошла другая лодка, отстрелялась, все обошлось. Комбриг наш египетский сам ездил, привез кусок корпуса отстрелянной торпеды: «О, мистер Володя!» А чего «О!»? Ходит с этим железом и трясет. Чисто дети какие-то.
Читать дальше