Так вот, для начала осмелюсь поправить вашего “бендероведа” Льва Давидовича Яруцкого. Реальный прототип Остапа Бендера не служил в уголовном розыске! Свидетель в данном случае надежный — Российская телекомпания ОРТ, передачу которой я смотрел. Давала интервью родственница этого самого реального Остапа, фамилию называла чисто еврейскую (я сейчас не вспомню), но ни в коем случае не Фиолетов (любит Лев Давидович наводить тень на плетень), и совсем не случайно М. Швейцер при экранизации “Золотого теленка” взял на роль Остапа талантливого актера, еврея Сергея Юрского, а на роль балбеса Балаганова — русского Леонида Куравлева. Далее эта женщина повествовала, что родственничек ее никаким общественно-полезным трудом никогда не занимался: бродяжничал, попрошайничал, жульничал, бомжевал. А Евгений Петров — до того, как начал свою литературную деятельность, — служил в ЧК (1922 год) и отправлял подследственных прямиком на расстрел, о чем писал весьма откровенно в конце тридцатых годов.
В книгах “Золотой теленок” и “12 стульев” вместе с юмором — масса издевательств над русским народом. Об этом пишет академик И. Р. Шафаревич. А С. Н. Семанов уже более предметно указывает, в чем же заключаются эти издевательства.
Начнем с нарочито идиотской телеграммы “Графиня изменившимся лицом бежит к пруду”, которая взята Ильфом из материала о смерти Льва Толстого на станции Астапово. Вот еще: неловкий пройдоха из православных священников Федор Востриков отправляет жене телеграммы и подписывает их весьма необычно: “Твой вечно муж Федя”. Именно так подписывал Ф. М. Достоевский свои письма к жене Анне Григорьевне.
А вот еще, в неком уездном городке поставлен “бюстик” (с презрением сообщают авторы) поэту Жуковскому. Приводится точная дата открытия памятника, высеченные на нем слова “Поэзия есть Бог в святых местах земли”, а затем сообщается анекдот, как сзади “бюстика” каждую ночь появлялось “краткое ругательство”... Так происходило уже несколько десятилетий, но ни царская полиция, ни советская милиция, говорится в романе, не могли ничего с этим поделать. Дикость и хамство обитателей уездного города приобретают прямо-таки мистический смысл: память чистейшего поэта глумливо оскорбляется.
Обращаю внимание: авторы глумятся над русской культурой, хотя могли бы посмеяться над Теодором Герцлем (сионистом № 1, сын которого был ярым антисемитом) или над Исааком Бабелем, книгу которого “Конармия” С. М. Буденный назвал “бредом сумасшедшего еврея”. Но И. Ильф (Файзильберг) знает, что с кагалом шутки шутить опасно, если раввины наложат на юмориста “херем”, то для еврея это равносильно погребению заживо.
Когда простофиля Балаганов заикнулся, что “тоже хочет в белых штанах”, Бендер “строго” указал, чтобы тот не смел прикасаться к его мечте “своими грязными лапами”. Профану с шутовской кличкой Балаганов нет места на “земле обетованной”. Впрочем, став миллионером, “строгий” Бендер подобрел, он уже примеривался захватить с собой в Рио-де-Жанейро Балаганова... “в качестве обезьяны”.
Далее “юмористы” оплевывают наших полководцев: Багратиона, Суворова. Архитектуру: Ярославский вокзал в Москве, “Храм Спаса на картошке”. Живопись: художник-халтурщик примечательно поименован — Феофан Мухин; имя гения древнерусской живописи нарочито сопряжено тут с “мушиной” фамилией. И далее: Православную религию, природу, трудовой люд.
Считаю, этого достаточно, а то я и так ушел в сторону от ответа на главный вопрос. Так вот, пусть директор “народного литературного музея Остапа Бендера” (какого народа?) А. Котов не пытается проехать в рай на горбу мариупольского мэра и простых мариупольцев, а поищет дураков среди соплеменников О. Бендера и уж на их деньги ставит памятники хоть Балаганову, хоть Бендеру, хоть Бандере, но только не в Мариуполе, а где-нибудь в Жмеринке или Бердичеве, при условии, что жители указанных городов дадут согласие.
Ну, а в Мариуполе есть свои достойные кандидаты, достаточно открыть книгу В. Сухорукова “Криминальный Мариуполь”, там целый калейдоскоп персонажей покруче Балаганова.
Калмыков Григopий Петрович,
г. Мариуполь
КУЛЬТУРА —
БОГОЗАПОВЕДАННОЕ ДЕЛАНИЕ ЧЕЛОВЕКА
Наш журнал всегда выступал с позиции консолидации всех патриотических сил, на разделяя их на фракции, течения и “объединения по интересам”. Будучи исторически, со времен основавшего “Современник” Пушкина, светским изданием, “Наш современник” приветствовал возрождение Русской Православной Церкви, начавшееся во второй половине 80-х годов прошлого века, и печатал немало материалов о духовной жизни страны, и даже был какое-то время одним из немногих журналов, что вообще печатали подобные материалы. Верующих, православных людей мы по традиционно присущей им “любви к родному пепелищу, любви к отеческим гробам” считали своими союзниками, ориентировались на них, как на значительную часть наших подписчиков, и в своих ожиданиях, как показала читательская почта за эти годы, не обманулись. Мы, естественно, не стремились быть духовными поводырями верующих людей, понимая, что эту роль прекрасно выполнит духовная литература, которая с середины 90-х годов XX века вновь начала широко издаваться в нашей стране. Культурное будущее виделось и видится нам как гармоническое взаимодействие духовной и светской литератур, заменяющих и дополняющих где надо друг друга.
Читать дальше
