— Приехал Солженицын домой, и никому не нужен. Потому что не пророк. Потому что белая Русь не болит в нем. Он ее не вспоминает, описал ее плохо, он советский писатель.
В какой-то мере мы все стали журналистами. “Время такое”, — уже отвечает мне вчера еще честный человек, а ныне пронырливый.
1996
Февраль. Как удивительно мы живем: говорим о возрождении и при этом не помним о людях, на мученические судьбы которых могли бы опереться порою слабой, порою расхристанной душой. Как мало мы знаем! Настал час внести в казачий синодик всех досточтимых станичников, бывших атаманов, героев войн и проч.
Возвращались уже на север, домой, пароход устало входил в Босфор; турецкие взгорья с копьями минаретов снова толкнули память в века погубленной Византии. С чуть тлеющим волнением, никому не заметным, взирал я вокруг. Опять Стамбул (Константинополь)! В какой стороне бессмертная Айя София? Четыре века назад очарованные красотой храма захватчики стали строить мечети в том же облике, и теперь издали не разгадаешь, где что.
На западном берегу пролива поднималась над городом Айя София, а через дорогу пожелала соперничать с ней мечеть. Зимний пасмурный день напускал на храм покров скорби и одиночества. Как стало жалко его! Будто увидел в плену близкого. Было боязно приближаться к святыне: сонмом праведников была замолена она когда-то. Она как будто кого-то ждала, кого-то верного посреди чужих. Жить поблизости (на другом берегу Черного моря) и так долго, через заборы атеистических лет, пробираться к земле, где русские мечтали основать Третий Рим, — это наказание, которого удостоились мы в XX веке.
Вспомнился мне тотчас К. Н. Леонтьев, с “глубиной и тонким благоуханием возвышенных чувств”, дышавший здесь так же, как под “дедовскими липами” в Калужской губернии. Гордый великий сын России, сколько раз шел он, как мы сейчас, к крыльцу византийскому! Еще была у него надежда на восшествие Третьего Рима. А ныне распято самое простое русское чувство.
Описать Святую Софию нельзя; надо войти в нее по холодным плитам, смириться и скрыть в своей душе чудный сон. Она кажется высокой, как небо; в ней купол и своды, и подземелья хранят славную историю Царьграда. “Воистину город сей выше слова и разума есть”, — произнес блаженный Андрей Критский. Две тысячи мраморных столбов подпирали храм, верхи и подножия их вмещали частицы Святых мощей. Украшенный золотом и драгоценными камнями Престол поставили на двенадцати серебряных столбах; рундук под трапезой, ступени и весь пол алтаря обложили чистейшим серебром. Долгота храма была в сто девяносто стоп римских, широта — сто пятнадцать, высота — сто восемьдесят.
Больше четырех веков никто из православных не молился в нем. В музейной пустоте прошли мы по камням, чувствовавшие следы самых великих богомольцев прошлого. Чтили когда-то на земле благое смирение. Нынче по глазам прихожан-экскурсантов заметил я, что переживание их постное и о святом храме знали они мало. Наверное, за века мы были здесь самыми чужими паломниками, не способными умиляться словами искавших веру русских послов. “Несть бо на земле лучшего исповедания и таковыя красоты в церкви, яко у грек...” Турчанка-гидша мешала своими механическими рассказами; в этом запустении с куполом “на ружейный выстрел” не было бы ничего вернее, как помолчать одному, остаться на ночь и пережить ужасное чудо разлуки с ветошным сокровищем, с камней, с мраморных плит и столбов снять посвежевшей душой “слезу теплую”, выйти на рассвете “рыдающе и плачуще” и где-нибудь в уголке почитать иноческие наперсные признания.
Задолго до пленения турками Константинополя европейские (всегда, конечно, “цивилизованные”) крестоносцы превратили Айя-Софию в лошадиное стойло, устроили оргии с женщинами, похитили святой Престол. Хваленая католическая Европа помогает убивать православие по сей день.
Ничего хорошего не пишут о Византии и наши демократы.
Но вот приехали из Москвы на казачий праздник русские патриоты, разложили в фойе газеты, каких не продают в кубанских киосках. Я купил “Радонеж”. Как увидел на первой странице снимок Св. Софии — рука сама потянулась. Есть еще в России родные издания! Страшная новость. Турецкое исламистское правительство решило отдать величайший православный храм под мечеть! “Мечеть Святая София будет действовать очень скоро, — заявил вице-премьер. — Это произведет некоторый шум, и в Греции, возможно, произойдет землетрясение”. Обессиленная Россия не подает голоса, да турки ее уже и не боятся.
Читать дальше
