К. К. Эшлиман также свидетельствует, что, ничтоже сумняшеся, пристреливала и отправляла на свою кухню скот татар, а когда таврический генерал-губернатор Казначеев, в связи с многочисленными жалобами аборигенов, попробовал ее урезонить, без околичностей заявила ему: “Ты — дурак”. Пишут, что княгиня Голицина “имела большой авторитет и для высшего Одесского круга” (Архив Раевских. СПб, 1909, т. II, с. 226).
Княгиня Голицина, писала Эшлиман, “вообще отрицала брачное сожительство между людьми”; способствовала разрыву четы Беркгейм (дочери Крюденер и ее мужа; об этом подробно — в воспоминаниях М. А. Боде); “собственноручно на конюшне жестоко порола плеткою своих провинившихся крепостных”. Одна из воспитанниц “умерла чахоткою, надорвав горло чтением княгине книг”; другую, соблазнив приданым — имением “Ай-Тодор”, “выдала замуж за управляющего Мейера”, имение же “продала князю Воронцову за 100 тысяч”.
Но при этом в гостиной у княгини Голициной лежало “Евангелие”, и каждого приходившего к ней княгиня заставляла прочитывать главу из Святого Писания” (с. 330). Составила и выпустила в 1824 году в Санкт-Петербурге “собственного сочинения справочный указатель по Новому Завету на французском языке” (Архив Раевских. СПб., 1909, т. II, с. 225).
Густав Олизар свидетельствовал: “В доме Голициной ...царила какая-то “таинственная аморальность”, цинизм доносительства и предательства сочетался с религиозным ханжеством и мистическими бреднями, ...загадочным было пребывание Циммермана, какие-то блуждавшие сироты...” (Литература славянских народов. Из истории литератур Польши и Чехословакии. Изд-во АН СССР, 1959, вып. 4, с. 147, 186).
Вот как описывает Эшлиман знакомство А. С. Голициной и Каролины Собаньской, указав, что владельцем Верхней Ореанды, в соседстве с Кореизом, был граф Витт:
“Этот граф Витт увлек красавицу графиню Собаньскую. Она оставила мужа и переехала в Ореанду. Княгиня А.С.Голицина, узнав об этой истории, пришла в сильнейшее негодование:
— При первой же встрече с этой негодницей я плюну ей в морду! — заявляла она моему отцу и другим. Однако такого скандала не произошло. Увидев графиню Собаньскую, в такой мере была очарована ея необычайно привлекательной наружностью, что подошла к ней, обняла ее и поцеловала:
— Боже, какая же вы душечка! — сказала она ей.
С этого момента Анна Сергеевна не переставала благоволить к красавице соседке , и когда охладевший к ней Витт разошелся с Собаньской, ...княгиня приняла в ней горячее участие и энергично хлопотала за нее” (с. 338).
В частности, известно, что и ее преемница баронесса Беркгейм через князя А. Н. Голицина искала для С. Х. Чирковича, мужа Собаньской (после Витта), начинавшего “приказчиком в торговой конторе богатого купца Ризнича”, затем адъютанта Витта, “чиновника по особым поручениям”, полковника, наконец, “бессарабского генерал-губернатора” (Н. Н. Мурзакевич. Автобиография. СПб., 1866, с. 136—139), места консула у ... всесильного министра иностранных дел К. В. Нессельроде (Архив Раевских. СПб., 1909, т. II, с. 314).
А тогда княгиня Голицина даже распорядилась установить крест “на одной из скал Верхней Ореанды, так, чтобы он был виден из окон дома графа Витта.
— Поставьте его на горе, — сказала она моему отцу. — пусть он служит живым укором графу в его поведении и напоминает ему о дне Страшного Суда”. Граф Витт только “пожимал плечами” (с. 339; выделено мною. — Л. В.).
Надо сказать, что “скромный сияющий крест” на “отдельной, почти отброшенной от прочей каменной массы, у проезжей дороги, скале Мегаби” описывался как “символ водворенного христианства” (Путеуказатель Южного берега Крыма. Одесса, 1866, с. 38).
К. Собаньская, напоминаю, оставила мужа в 1816 году, в 1819-м сошлась с Виттом. Так что летом 1820 года она могла жить в Крыму, в Ореанде, а значит, могла видеться с Пушкиным. “Колония” же переселилась в полном составе в 1824 году. В Крыму ли, в Петербурге ли имела место описываемая Эшлиман первая встреча Голициной с “соседкой”, мы не знаем.
Не сомневаюсь, что Пушкин знал княгиню А. С. Голицину по Петербургу, и это о ней он иронически пишет из Кишинева и Одессы А. И. Тургеневу в Петербург: “...а вдали камина княгини Голициной замерзнешь и под небом Италии” (7 мая 1821); “...но что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицина? возможно ли, чтоб я еще жалел о вашем Петербурге” (1 декабря 1823); “целую руку ...княгине Голициной constitutionnelle ou anti-constitutionnelle, mais toujours adorable comme la liberte (конституционалистке или антиконституционалистке, но всегда обожаемой, как свобода)” (14 июля 1824).
Читать дальше
