Свой замысел Кантемир осуществил в Германии: совместно со своим секретарем Генрихом Гроссом он подготовил подробные примечания и возражения к немецкому изданию памфлета 1738 г., которые вышли под названием: “Так называемые “Московитские письма”, или Направленные против славной русской нации и составленные неким прибывшим с чужбины итальянцем немыслимые клеветы и тысячекратная ложь”, с указанием места издания: Франкфурт и Лейпциг. Ныне это издание является раритетом и никогда более не переиздавалось и не переводилось на русский язык.
Опровержение на гнусный пасквиль, где Россия изображалась как нация рабов, ибо весь ее варварский народ пребывает в страхе и раболепии и не имеет ни единого доброго чувства, не вызывает сомнения, состоит из двух частей: перевода на немецкий язык “Московитских писем” и подстрочных обширных примечаний к ним, развернутых в интереснейшее энциклопедическое описание России того времени. Например, на болезненный для русских вопрос о засилии иностранцев, которые, по утверждению автора пасквиля, присвоили себе власть и поработили всю русскую нацию, Кантемир приводит пример Петра Великого, который строил свое государство не по французскому образцу, но с великим умом и трудом собирал все благородное в других государствах Европы и заимствовал то, что было полезно, благостно для его собственного государства. Он подчеркивает, что истинная цель пасквилянта — натравить русскую нацию на чужеземцев и учинить бунт и кровопролитие в русском государстве.
В примечаниях же цитируется известная речь Петра I 1714 г., в которой говорится, что науки и искусства из Греции перешли в Италию и Европу, далее же найдут свое пристанище в России. На эту тему Кантемир написал в 1730—1731 гг. “Песнь” под названием “В похвалу наук”****.
Несомненно, что Кантемир был инициатором немецкого издания “Московитских писем”. Но кто был переводчиком и автором текстов примечаний? Генрих Гросс, принятый в 1736 г. на посольскую службу в канцелярию Кантемира, возможно, перевел на немецкий язык текст памфлета с французского оригинала (см. выше). Правда, некоторые исследователи предполагают, что и перевод “Московитских писем” был поручен старшему брату Генриха Гросса — Христофу Фридриху Гроссу, который до 1728 г. был профессором Императорской академии наук в Петербурге и учителем Кантемира, первым редактором и составителем “Санкт-Петербургских ведомостей”, а в 1730-х годах был домашним учителем и секретарем у вице-канцлера Остермана. Версию, что именно Х. Ф. Гросс работал над подготовкой примечаний к немецкому изданию “Писем”, доказывают архивные документы: “Списки книг и рукописей по истории и географии России, принадлежавших покойному проф. Гроссу”, хранящиеся в “Канцелярских ордерах и документах к библиотечному и кунсткамерскому журналу 1748 года”*. Благодаря хлопотам А. Кантемира из Парижа о письменном наследии Х. Ф. Гросса было: “По определению канцелярии академии наук велено письма покойного профессора Гросса, о которые господин профессор Миллер академическом собрании объявил, что оные весьма достойны к хранению при академии, по каталогу принять в библиотеку...”**. На листе приписано: “Получено сент. 21 дн. 1748 года № 1461”; а на его обороте помечено: “При сем ордере означенные книги и письма в библиотеке получены, и куда что подлежит поставлены”***. В пользу этой версии свидетельствует и лингвистический анализ текста, в котором делается попытка вывести слово “русские” (Reis-Ryssen-Russi) из древненемецкого обозначения Атиллы как “бича божья” (Rute, Reis — розга, хлыст, прут)****.
Комментатор приложил к переводу обширный исторический очерк России. При подготовке немецкого издания Кантемир просил Остермана о предоставлении ему соответственных теме материалов: об этом свидетельствуют и рукописи на темы истории и географии России в его фондах*****. Это доказывает, что Кантемир не только был инициатором издания, но и идейно управлял процессом его подготовки, возможно, редактировал тексты.
Но мне кажется несомненным, что резко сатирическое предисловие к немецкому изданию принадлежало перу Кантемира, которое в переводе мы и предлагаем вашему вниманию. Это обращение “ко всем разумным и честным читателям” весьма поучительно — достойный пример из “осьмнадцатого” столетия, как надо отвечать “клеветникам России”, которые за сто лет до появления книги маркиза де Кюстина ненавидели и боялись сильной России, и, движимые страхом, клеветали на неё и русский народ.
Читать дальше
