НАТАЛИЯ НАРОЧНИЦКАЯ,
доктор исторических наук, заместитель председателя Комитета Государственной Думы по международным делам
“Восточный вопрос”
И мировАЯ политикА
Взгляд на события последних полутора веков неожиданно приводит к выводу, что вся эта кипящая событиями историческая эпоха является планомерным выражением целого ряда геополитических констант. Отчего судьба балканских народов и их естественное формирование в крупные однородные нации сегодня, как сто и полторы сотни лет назад, становится при любом сотрясении мирового равновесия предметом дипломатической и даже реальной войны? Отчего с таким упорством англосаксы в течение полутора веков пытаются взять под свой контроль Афганистан?
Почему, как только в дополнение к южнонемецкой великой державе — Австрии выросло другое немецкое амбициозное государство — Германская империя, — целью англосаксов и французов стало недопущение объединения немецкого потенциала?
Почему сегодня в мире, в котором микрочип в качестве символа технического прогресса пришел на смену диковине ХIХ века паровозу, по-прежнему ключевое значение для соотношения сил в Европе имеет ориентация балканских славян? Почему все так же неизменно желание Запада лишить Россию обретений Петра Великого и вернуть её к временам Столбовского мира 1617 года?
К числу таких констант относится “восточный вопрос”, стоявший за неудачной для России Восточной (Крымской) войной. 150-я её годовщина не вызвала никакого интереса ни у российской элиты, ни у российской науки, что, наверное, можно объяснить. Двухсотлетие канцлера Горчакова Россия отметила пышными речами министра иностранных дел и отречением от Крыма и Севастополя в Договоре с Украиной.
В начале 90-х годов ХХ века Россия почти добровольно сдала позиции, ради которых, осознавая их важность, 343 дня с беспримерным героизмом русские воины отстаивали Севастополь. Что же касается участников крымской коалиции против России, то их политика агрессивно преемственна и столь же, как и полтора века назад, энергична.
Что такое Чёрное море?
Большинство проливов представляют собой “естественные узости” между побережьями материков или островов единого морского пространства, которое в обоих направлениях открывает путь в Мировой океан. Но Чёрное море — это, во-первых, “наиболее вдавшаяся в сушу бухта Мирового океана”, по меткому суждению В. П. Семёнова-Тян-Шанского. Во-вторых, это “тупик”, сформированный побережьями черноморских держав, выход из которого чрезвычайно узок. По классификации Конвенции по морскому праву Чёрное море принадлежит к так называемым “полузамкнутым” морям. Проход в Чёрное море не открывает путь в Мировой океан, это — доступ к побережьям нескольких стран — черноморских держав. Выход же из Чёрного моря является единственным проходом в Мировой океан.
Если запереть черноморским державам выход в Мировой океан, перекрыть, как говорил М. Горчаков, “лёгкие” державы, это позволит “задушить” Россию, оттеснить её — огромную континентальную страну — на северо-восток Евразии. Именно выход к двум морям — Балтийскому и Чёрному сделал Россию державой, без которой “ни одна пушка в Европе не стреляла”. Лишить её этого статуса стремились в течение почти двух веков далёкие от Чёрного моря Франция и Британия. Они вмешивались в отношения России с черноморскими державами, не допуская никаких соглашений без своего участия и препятствуя не только военному, но и политическому присутствию России в балканских, а тем более средиземноморских государствах. Поскольку ни одни фунт британской торговли не проходил через Босфор, Н. Данилевский так писал о смысле контроля Проливов для Британии и её пристального внимания ко всему, что могло затронуть морские или сухопутные пути на Восток: “Вся польза от обладания Константинополем ограничивалась бы для неё тем вредом, который наносился бы этим России”.
Россия на деле никогда не стремилась к единоличному контролю над Константинополем и Проливами. Наиболее рациональными для неё были бы условия, согласно которым в случае нападения на Россию Проливы закрывались бы для военных кораблей других держав при одновременном свободном проходе через них русского флота. Лишь однажды удалось согласовать такой статус — в Ункяр-Искелесийском договоре с Оттоманской Турцией в 1833 году. Это так и осталось кульминацией дипломатических успехов России на Ближнем Востоке в XIX веке. Договор между двумя черноморскими державами, достигнутый дипломатическими, а не военными средствами, вызвал “негодование” Франции и Англии, которые в ноте к Турции отказались с ним считаться и начали создавать коалицию, пытаясь втянуть в неё Австрию. В целом это достижение столь очевидно показало западным державам перспективу превращения России в неуязвимую геополитическую силу, что движение к Крымской войне представляется естественным.
Читать дальше
