Антон Первушин: На пыльных тропинках далеких планет

Почти все проблемы (взрывы ракет-носителей, отказы научного оборудования, гибель межпланетных аппаратов), возникшие в ходе космического прорыва, советской стороне удавалось скрывать вплоть до начала 1990-х годов, и у людей, далёких от ракетно-космической отрасли, складывалось впечатление, что всё идёт как надо, а в дальнейшем будет ещё лучше. Укреплению такого позитивного взгляда на космонавтику способствовала литература того времени. Незадолго до запуска спутника вышел сокращённый вариант романа Ивана Ефремова «Туманность Андромеды», где грядущая победа коммунизма напрямую увязывалась с неизбежностью космической экспансии. Появились новые авторы-фантасты: Аркадий и Борис Стругацкие, Станислав Лем, Роберт Хайнлайн, Артур Кларк, в текстах которых Солнечная система выглядела обжитой, а у человечества не оставалось никаких других проблем, кроме организации первой межзвёздной экспедиции. К фантастам присоединились учёные. В 1956 году вышла фундаментальная работа Эйгена Зенгера «К механике фотонных ракет», которую через два года издали на русском языке. В 1962 году появилась книга Романа Перельмана «Двигатели галактических кораблей», и на её страницах автор всерьёз обсуждал аспекты межзвёздной навигации. Параллельно публиковалось множество изобретательских проектов, вплоть до шальной идеи космического «лифта», предложенной в 1960 году ленинградским инженером Юрием Арцутановым. Как тут не поверить, что завтра космонавты и впрямь полетят на Луну, послезавтра — на Марс, а через неделю — к Альфе Центавра? Однако реальность преподнесла неожиданные и неприятные сюрпризы.

Быстрые и впечатляющие успехи начального этапа освоения космического пространства объясняются одним — появлением надёжного транспортного средства в виде ракет-носителей, использующих жидкое химическое топливо. К примеру, ракета «Р-7», обеспечившая советский триумф, летала на смеси керосина с жидким кислородом. Вполне можно говорить о том, что космонавтика стала наивысшим достижением «нефтяной» технологии, которая зародилась в начале ХХ века и продолжает оказывать значительное влияние на нашу цивилизацию.

Но наука о Вселенной заметно отставала от технологии. Когда первые межпланетные аппараты отправились к Венере и Марсу, астрономы всё ещё полагали, что эти планеты пригодны для жизни. Даже бесплодная Луна рассматривалась как ценный источник ресурсов: на ней предполагали найти массу полезных ископаемых. Во многом планы освоения Солнечной системы опирались в начале 1960-х годов исключительно на гипотетические теории учёных и фантазии популяризаторов, а не на точное знание. Посему и стратегия космической экспансии оставалась гипотетической, что стало очевидным, когда речь зашла о создании внеземной инфраструктуры. Например, основоположники теоретической космонавтики (Константин Циолковский, Герман Оберт, Герман Ноордунг, Ари Штернфельд) предлагали для облегчения межпланетных перелётов разместить на орбите большую обитаемую станцию, которая могла бы служить доком, верфью, радиопунктом и обсерваторией. Расчёты, основанные на наблюдениях за сгоранием метеоров, указывали, что станция должна находиться на высоте не менее 1000 км — иначе она будет тормозиться остатками атмосферы и сойдёт с орбиты. Вроде бы такому положению станции нет никаких препятствий, но уже полёты первых спутников показали, что Землю окружает мощный радиационный пояс, в котором сконцентрированы заряженные космические частицы, а они вызывают ускоренную деградацию электроники и лучевую болезнь у человека. Из-за радиационных поясов орбиты выше 500 км оказались закрыты для освоения, и сегодня космические агентства вынуждены ежегодно корректировать орбиты долговременных станций, компенсируя их естественное снижение.

Значительно изменилось и представление о планетах. Долгое время считалось, что Марс имеет плотную атмосферу, водные ресурсы и развитую флору (многие энтузиасты даже полагали, что там мы можем встретить гуманоидов), однако в июле 1965 года американский аппарат «Mariner-4» передал снимки изрытой кратерами марсианской поверхности, очень похожей на лунную. Ещё через два года разочарование постигло и тех, кто ожидал найти жизнь на Венере, — приборы спускаемого аппарата межпланетной станции «Венера-4» показали, что там царят чудовищно высокие температуры и давления, а её плотная атмосфера состоит в основном из углекислого газа.