Володя — сержант в оцеплении. Говорит, что знал погибшего в том бою ефрейтора Александра Лебедева. "Мы с ним должны были дембельнуться вместе. В эту командировку меня не взяли. А его вот взяли. Мы думали, вместе погуляем после службы. Офигеть можно! Какой был парень! Ты знаешь, что он сделал? Он был в разведке. Перед передним краем "шестерки" Их там всего было несколько пацанов и летеха молодой. На них напали сотни две "духов". Долбились жестко. Дозор мешал "чечам" развернуться для штурма высотки. Но с ходу смести разведку бевикам так и не удалось. Они там хренову гору “чечей” положили на склоне. Дрались до упора. Почти все пацаны уже полегли под пулями, под гранатами. Командир разведвзвода ранен был тяжело. Упал. А Сашка схватил раненого офицера и потащил его на горбу из-под обстрела. Тут его самого тоже ранило. Но лейтенанта все равно волок к траншее, и все продолжал отстреливаться. Так они вдвоем одни и остались на позиции. Патроны кончились. "Чечи" ему говорят, мол, сдавайся, мы тебя домой отпустим к маме, а командира нам отдай, мы с ним за все поквитаемся. А Сашка в ответ им гранату бросил. Потом обнялся с лейтенантом и взорвал себя с ним последней гранатой вместе с "духами"...
В куцем окопчике раненые, не обращая внимания на обстрел, торопливо набивали магазины патронами. Один — с лицом в промокших черной кровью бинтах — на ощупь находил разбросанные по брезенту плащ-накидки бумажные пачки патронов, рвал их и точными, быстрыми движениями загонял острые "клыки" патронов в магазин. Второй, с перебитой пулей правой рукой, прижимая ее для устойчивости к животу, пальцами левой неуклюже забивал патроны. Третий, с прострелянной, перетянутой жгутом ногой, специальным ножом распарывал очередной патронный "цинк".
Ахнул близкий разрыв. Осколок мины, словно бритвой, срезал два пальца на руке открывавшего цинк бойца. Брызнула кровь. Раненый охнул, потянулся в карман за бинтом, но вдруг обмяк и опрокинулся назад. Следующий осколок пронзил сердце — и отлетела солдатская душа…
А санитары подтаскивали к окопчику очередных раненых. Одного, с серым землистым лицом, пузырящегося кровавой слюной в промедоловом дурмане, другого с оторванной по локоть левой рукой.
— Не возьмут гады! Не сдамся! — рычал он. В правой руке у него была зажата граната. — Пусть подходят, суки! …лять! Увидят, как десантура умирает!
Его стащили в окопчик.
— Если что, прижимайтесь, братки, ко мне! — прохрипел он лежавшим и сидевшим вокруг него раненым, — живыми нас они хер возьмут!
В храме у гроба командира роты несколько офицеров. В разной форме, с разными шевронами. Служат сейчас в самых разных уголках России. В Рязани они учились в одной группе с Александром Доставаловым. Там он был у них замкомвзводом. Другом и братом остался для них навсегда.
В том бою майор Доставалов командовал ротой. Друзья рассказывают, что слышали о том, как погиб их "замок".
Саша Доставалов командовал шестой ротой шесть лет. Потом стал замом комбата. В ту ночь он был с четвертой ротой. Когда узнал, что шестая рота вступила в тяжелый бой, рванулся к ней на помощь с взводом десантников. Два раза не получилось прорваться через кольцо боевиков. Только к утру Доставалов с несколькими солдатами вышел к высоте. Застал там остатки родной роты. С ней вместе и погиб. Еще во время прорыва Доставалов был ранен, но не бросил колонну, в тыл не ушел. Во время одной атаки боевиков майор опять оказался на передке. Впереди него осколками посекло солдата. Боец упал, оружие выронил. Несколько "чехов" рванулись к раненому, чтобы взять в плен. Доставалов бросился вперед, расстрелял двух нападавших, еще двоих уработал в лицо и в живот прикладом автомата и сапогом, отпихнул локтем пятого. Взвалив на плечи десантника, вытащил его с поля боя. Бегом дотащил пацана до траншеи. На самом бруствере его снайпер, сука, снял.
Комбат был тоже ранен, но пуля прошла икру навылет и, наскоро перевязавшись, он продолжал руководить боем.
— Эх, комадир! — ожила станция, — мы с вами по-хорошему хотели. Но вы нэ понымаетэ. Что ж, тепэр пощады не проси. Мы будэм вас всех, как баранов, резат. На кусочки, слышишь. Здэс наш амир Хаттаб. Он приказал из твоей собачьей шкуры сделат ему пояс. И я мамой клянус, сдэлаю это!
Комбат поднес микрофон к губам:
— Послушай, свинья! С тобой говорит комбат воздушно-десантных войск России. Мы стояли, стоим и будем стоять на этой вершине. И пока мы живы, вам ее не взять. А что касается баранов — так их уже несколько сотен валяется на склонах. Некому собирать. А сколько еще будет — спроси у своего аллаха. Рассвет уже близок. Тебе нужна моя шкура? Приди и возьми, если ты такой смелый. А Хаттабу своему передай, что русские десатники не сдаются. Пусть это вспомнит, когда подыхать будет!
Читать дальше
