А Кони: Игуменья Митрофания

Когда наступило жаркое лето 1873 года, Митрофания стала чувствовать себя очень дурно в душной гостинице в одном из самых оживленных и шумных мест Петербурга.

Повторение ее допроса предвиделось не очень скоро, и я, по соглашению со следователем, решился удовлетворить ее просьбу и отпустить ее на богомолье в Тихвин, а затем, если позволит время и ход следствия, то и на Валаам. Поездка в Тихвин значительно укрепила ее и вызвала с ее стороны в письме ко мне выражение неподдельной признательности за "утешение в горьком положении". На суде в Москве, жалуясь на "содержание в кордегардии", она сказала: "Пока я была в Петербурге, прокурор обращался со мною, как человек с сердцем, он не глядел на меня, как на осужденную, но смотрел, как на обвиняемую, которая может быть и оправдана. То же делали и товарищи прокурора Денисов и Вильямсон. Я питаю к ним и до сих пор благодарность". Эти слова не были тактическим приемом по отношению к московской прокуратуре, а были, очевидно, искренни, ибо в посмертных ее записках, напечатанных в "Русской старине" в 1902 году, она тепло вспоминает о нашем отношении к ней и наивно отмечает, что молилась в Тихвине, между прочим, и за раба божия Анатолия...

Игуменья Митрофания

Напечатано в "Русской старине" (1908. - No 3), вошло в первые тома "На жизненном пути" и Собрания сочинений.

В октябре 1874 г. Московский окружной суд присудил игуменью к ссылке в Енисейскую губернию на 3 с половиной года, и ей было запрещено покидать Сибирь на протяжении 11 лет.

С. 23. наместника Кавказа барона Г В. Розена (1831 - 1837)