А Кони - По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем

Когда эта работа была окончена, я посвящал вечер накануне заседания исключительно мысли о предстоящем деле, стараясь представить себе, как именно было совершено преступление и в какой обстановке. После того, как я пришел к убеждению в виновности путем логических житейских и психологических соображений, я начинал мыслить образами. Они иногда возникали предо мною с такою силой, что я как бы присутствовал невидимым свидетелем при самом совершении преступления" (Собр. соч. Т 4. С. 152)

Эти поразительные по искренности и профессиональной точности строки прежде всего применимы к делу мужа-убийцы. "Придя к твердому убеждению в его виновности (в чем он и сам после суда сознался), - отмечает Кони, несмотря на то, что полиция нашла, что здесь было самоубийство, - я в ночь перед заседанием, обдумывая свои доводы и ходя, по тогдашней своей привычке, по трем комнатам своей квартиры, из которых лишь две крайние были освещены, с такой ясностью видел, входя в среднюю комнату, лежащую в воде ничком, с распущенными волосами, несчастную Лукерью Емельянову, что мне, наконец, стало жутко" (там же ).

Выступал на этом процессе Кони столь ярко, так убедительна была его речь обвинителя, что учитель вынужденно согласился с победой ученика и речь его назвал "романом, рассказанным прокурором", а присяжные вынесли свое: "Да, виновен". Суд признал Емельянова виновным в "насильственном лишении жизни своей жены, но без предумышления и по обстоятельствам дела заслуживающим снисхождения". Его лишили всех прав состояния и отправили на 8 лет на каторгу.