Владимир Мединский - О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»

Ну, свиней, жрущих черную икру, мы, пожалуй, оставим на совести исследователя. У нас, конечно, тоже бывали голодные годы, но лес-то кормил. Николай Костомаров отмечал, что охота в России, в отличие от западноевропейских стран, никогда не была привилегией высших классов, ею занимались и самые простые люди. И река кормила. С питанием на Руси несомненно было лучше.

Русская природа кормила свой народ. Рыба, грибы и ягоды на протяжении почти всей нашей истории были неправдоподобно, с точки зрения иностранцев, дешевы (поговорка «дешевле грибов» возникла в русской среде). Бескрайние леса буквально кишели зверем и птицей, в связи с чем путешествующим иностранцам Русь представлялась «огромным зверинцем».

Второй причиной низкого роста у европейцев было антисанитарное состояние среды обитания. В России считают каменное жилье более дорогим и потому более престижным. У нас строили из дерева, а в Европе — из камня! Они богаче! Эти люди не учитывают, что камень пригоден для жизни, только пока в здании хорошо топят. Если топка плохая, в каменном здании все время сыро. Не зря же конденсат все время капал с потолков замка, заставляя натягивать балдахины над альковами.

Европейцы с рождения до смерти жили в сыром холоде каменных городов и замков. Они ели однообразную пищу, в составе которой не хватало овощей и фруктов. Спали на сырых, грязных перинах вповалку по несколько человек. Грязь пропитывала все вокруг, а гниющие отходы и фекалии громоздились сразу за порогом.

Раскопки кладбищ европейского Средневековья показывают: европейцы не только сделались меньше, большая часть населения страдала самыми разнообразными заболеваниями. Не все болезни можно диагностировать по костям, но всевозможные артриты, остеохондрозы, искривления позвоночников, подагры, рахитизм, уродливые изменения пропорций человеческого тела антропологи могут определить именно по скелетным останкам.

Да и жили недолго. Детская смертность в городах была совершенно фантастическая — до 90 % родившихся умирало до 5 лет. Города все время пополнялись людом из деревень. Будь иначе, города Европы давно бы обезлюдели. Даже в начале XX века, в 1902 году Джек Лондон справедливо писал: «Рабочий, чей отец и дед родились в Лондоне, такая редкость, что его и не отыщешь». [22] Лондон Дж. Люди бездны // Лондон Дж. Люди бездны. Рассказы. М.: Правда, 1987.

Прошедшие горнило детской смертности тоже оказывались недолговечны: только 10 % населения Парижа XIV–XV веков доживало до 45 лет.

Может быть, все эти ужасы так и остались в мрачном Средневековье? Нет… И в Новое время города Европы, даже Лондон, Милан или Париж оставались средневековыми городами с узкими улочками, без канализации и водопровода. Перенаселенная каменная пустыня, без садов и парков внутри городского контура.

Описания Парижа в нашумевшем романе Анны и Сергея Голон просто пугают, [23] Голон А. и С. Анжелика. В 8 т. М., 1991 не говоря уже о Бальзаке и Золя («Чрево Парижа»). В России не было и нет настолько отвратительного, грязного, опасного для жизни города.

Еще более смачное описание Города-Светоча, главного города Европы, Парижа, предстает со страниц книги Зюскинда. [24] Сразу отметим: если в современной Франции «исторически политкорректный» критик попрекнет Зюскинда в недостатке галло-франко- мушкетерского патриотизма, и обвинит его, негодника, в очернении светлого образа «Прекрасной Франции», Зюскинд сразу же ему ответит: «Помилуйте, мон шер ами, ведь все эти зловонные запахи Парижа в моем романе так ощущаются именно уникальным обонянием моего героя, это такое литературное вуаля-падеде, прием, так сказать. А герой мой — зловреднейший персонаж, извращенец и маньяк. Что ж вы от него хотите? Добропорядочные парижане такой вони не почувствовали бы. Болезненное, обостренное восприятие всего у моего несчастного юноши, так что увольте…»

Таким видится ему Париж «галантного» XVIII века:

«Улицы провоняли дерьмом, задние дворы воняли мочой, лестничные клетки воняли гниющим деревом и крысиным пометом, кухни — порченым углем и бараньим жиром; непроветриваемые комнаты воняли затхлой пылью, спальни — жирными простынями, сырыми пружинными матрасами и едким сладковатым запахом ночных горшков. Из каминов воняло серой, из кожевенных мастерских воняло едкой щелочью, из боен воняла свернувшаяся кровь. Люди воняли потом и нестиранной одеждой, изо рта воняло гнилыми зубами, из их животов — луковым супом, а от тел, если они уже не были достаточно молоды, старым сыром, кислым молоком и онкологическими болезнями. Воняли реки, воняли площади, воняли церкви, воняло под мостами и во дворцах. Крестьянин вонял, как и священник, ученик ремесленника — как жена мастера, воняло все дворянство, и даже король вонял, как дикое животное, королева, как старая коза, зимой и летом…