Татьяна МИРОНОВА: ПРЕЗИДЕНТ ПУТИН – ПРОДУКТ «ГРЯЗНЫХ ТЕХНОЛОГИЙ»

Но ничего не определивший результат нашей независимой психолингвистической экспертизы путинских речей — это тоже результат. Он отвечает на вопрос, почему мы так ничего и не знаем о нашем президенте, хотя уже почти четыре года слышим его выступления каждый день в новостях, изучаем на экране его наклеенную улыбку и бесцветный взгляд и силимся понять, кто же перед нами.

Можно, конечно, предположить, что такова PR-технология, рекомендованная Путину еще в предвыборный период. Дескать, политтехнологи могли обязать Путина скрывать свои мысли, чувства и политические симпатии до времени, чтобы разделенные баррикадами ненависти российские граждане, голосуя за президента, поверили каждый в своего Путина и выбрали именно его как воплощение собственных чаяний. Естественно думать, что и сам Путин интуицией угодливого слуги, до этого умевший услужить таким разным хозяевам — от Собчака до Бородина, от Волошина до Ельцина, от Березовского до Абрамовича, научился так увертливо и скользко говорить, чтобы, с одной стороны, не вызвать недовольства своих очередных хозяев, заказчиков его выборной гонки, но и при этом не дать повод избирателям подумать, что он угодничает перед Семьей.

Пристальное изучение речей наследника Ельцина уверяет нас однако в ином: речи Путина безликие и пустые, не потому, что он такой хитрый, изворотливый, осторожный, а потому что он сам такой серый и безликий, — пустой. Никакой! Ведь как бы ни прятался человек за официальными формулами предвыборных обещаний и послевыборных резолюций, натура в его языке обязательно проявится, промелькнет доброта и открытость, если наш избранник добр, сверкнет юмор, если он умеет пошутить, обнажится воля, если он самостоятельно принимает решения. Но даже и малых проблесков подобного в языке Путина нет. Единственное, что просматривается отчетливо — страх сказать что-то не то и боязнь обозначить свою ничтожность.

Серость и ничтожность хорошо маскируется высокопарной риторикой, многочисленными рассуждениями о благе простого народа. То и дело слышим от Путина: «На народ надо опираться прежде всего». «Опираться нужно только на народ». «В конечном итоге решение всегда останется за народом». «Все мы, кто находится сегодня у власти, получим на это моральное право только в том случае, если хоть что-нибудь сделаем для улучшения жизни народа». «Если правительство действует успешно на основных направлениях своей деятельности, то тогда правительство не может не встречать поддержку населения, поддержку народа, простого человека».

Три президентских года первого путинского срока показали, что это порожняк, пустопорожние словеса, взятые напрокат из речей на партсобраниях эпохи застоя, и уже тогда воспринимавшиеся населением как пустая болтовня, лицемерный ритуал цековских карьеристов-идеологов, по-прежнему не влекут за собой никаких реальных действий. Вот формула, которую Путин эксплуатировал после своего назначения премьером — «отсутствие политической стабильности». Ведь эта фраза абсолютно пустая по смыслу. В отличие от более точного слова «нестабильность», которое обязывает тут же указать на причины и виновных, «отсутствие политической стабильности» освобождает Путина от необходимости принятия каких-либо решений.

Лингвисты исследовали соотношение слов, обозначающих активные и неактивные действия в речах Путина предвыборного периода и в течение первого полугодия его президентства, применительно, разумеется, к управлению страной. И оказалось, что слов со значением активного действия в президентских речах всего 28 процентов, а вот слов неактивного действия в путинских тирадах аж 72 процента. За всем этим безусловно стоит страх проговориться, самоцензура серости, строгая установка изображать одни абстрактные благие намерения.

В своих речах Путин избегает высказывать даже свое отношение к соратникам и противникам его как президента. Хотя именно президент по статусу обязан оценивать работу всех ветвей власти, всех подчиненных ему ведомств и министров, и эти оценки, если судить по состоянию российской экономики, должны быть крайне негативные. Но Путин как раз ускользает от оценок, ничем не выражает своего мнения, боится выступить судьей, занять решительную позицию. И это понятно, ведь президентская оценка деятельности ведомства или министра с необходимостью влечет за собой действенные решения, а президент, критикующий ведомство или министра, берет на себя ответственность за разрешение кризиса. Путин же не оказывает ни малейшего давления на своих вроде бы подчиненных, ни одним словом не задевает их, видимо памятуя: они меня породили, они меня могут и убрать!