Валентина Полухина - Иосиф Бродский глазами современников (1995-2006)

Как сейчас Бродский вписывается в английскую поэзию?

Двусмысленно, по тем же самым причинам, о которых шла речь выше. Если оставить эти сложности, то вписывается и не вписывается он точно так же, как Херберт, Милош, Загаевский…

Не слишком много людей так же сильно стремятся к свободе, так же страстно ее желают, как Иосиф, который этой свободой обладал и исповедовал ее в поэзии. Возможно, в этом причина его неприятия некоторыми английскими поэтами?

Не думаю. Мне кажется, он был любим и почитаем младшим поколением английских поэтов (таких как Глин Максвелл, Аллан Дженкинс, Майкл Хофман, Лахлан Маккин- нон). На мой взгляд, его английские почитатели острее, глубже осознают его значимость, чем очень многие его американские друзья.

Бродский писал в своем эссе "Памяти Стивена Спендера": "Люди — это то, что мы о них помним". Что вы помните об Иосифе?

Все вышесказанное и есть память о нем, поскольку он все возводил в разряд личного, а личное — в принцип. Он был очень цельной натурой.

Меня особенно привлекал в нем талант к плохим поступкам. Обидно, что он стал так знаменит, так востребован — это мешало ему проявлять свои людоедские наклонности. Хотя хорошо, что он уехал в Америку — тогдашнюю Америку, — а не обосновался в тогдашней Англии. Он любил большие машины…

Помню, он говорил о себе: "Я — нервный".

Перевод с английского Лидии Семеновой

Кто познакомил вас с поэзией Бродского?

Мне кажется, я знал ее всегда. Не могу вспомнить, кто познакомил меня с Иосифом. Знаете, я очень любил Иосифа, мы были близкими друзьями. Мы перезванивались практически ежедневно. Он обычно звонил и спрашивал: "Привет, шеф, что новенького?" Или я звонил ему. И так было всегда. Просто чудесно. У меня в кабинете, в моем загородном доме, висит замечательная фотография Бродского — он на ней слегка улыбается. Ну и так далее…

22 октября, когда стало известно, что Бродскому присудили Нобелевскую премию, вы были в Лондоне. Джон ле Карре рассказывал мне, что в тот день он обедал с Иосифом в китайском ресторане в Хэмстеде, и вдруг туда ворвалась Рене Брендель, жена Альфреда Бренделя, со словами: "Иосиф, вы должны срочно вернуться домой!" Бродский спросил: "Почему?" — "Потому что вам дали премию!" — "Какую премию?" — "Нобелевскую!" И тогда Джон ле Карре спросил: "Откуда вы знаете?" — "Репортеры дежурят у нашего дома". Вы были в то время в Лондоне, в отеле. Какова ваша версия этой истории? Вы тоже узнали о присуждении Иосифу Нобелевской премии раньше его самого?

Мне позвонил один швед и сказал, что Бродский вот- вот получит Нобелевскую премию или уже получил. Я забыл, что был в тот момент в Лондоне. А затем встал вопрос, где можно провести пресс-конференцию. Возможности, которыми располагали отели, для этой цели не годились, и тут я вспомнил, что Брендели — большие друзья Иосифа, и решил спросить у них. Вы бывали когда-нибудь у них в доме?

Да-да, такой большой дуплекс.

Так вот, собралось много людей. Пятьдесят человек или что-то около того. Они то приходили, то уходили. Повод был замечательный. А потом мы всемером отправились ужинать.

Фотография, которая висит у вас в офисе, с Бродским и Бренделем, была сделана тогда, в Лондоне?

Да.

Вы ездили в Стокгольм?

Да, конечно.

А королева Швеции действительно такая красавица, как заявлял Иосиф?

Она очень красива. Я всегда рассказываю историю — разумеется, вымышленную — о том, как я приезжал в Стокгольм сначала с Исааком Зингером, затем с Надин Гордимер, затем с Иосифом, затем с Дереком и, наконец, с Шеймасом. Так вот, когда я приехал в очередной раз, король повернулся к одному из своих приближенных и спросил: "Что этот нью- йоркский еврей все время здесь крутится?"

Как вы считаете, Иосиф получил Нобелевскую премию скорее за свои эссе, чем за стихи, в переводе довольно непростые и недоступные? Согласны ли вы с тем, что его первый сборник эссе, "Меньше единицы", сыграл здесь решающую роль?