Советское прошлое третировалось как "эпоха тоталитарной диктатуры", которая была "хуже фашистской", Сталин изображался — как изверг, сравнимый разве что с Пол Потом, советские полководцы — как тупые, жестокие и кровожадные недоучки. Несколько ранее количество жертв в Великой Отечественной войне вновь повысили с хрущевских 20 миллионов до еще более страшного числа — 28 миллионов. Приближенные Ельцина обсуждают вопрос об исключении Дня Победы из реестра государственных праздников. В эти же дни генерал Варенников, знаменосец Красного стяга Победы, заключенный в Лефортовскую тюрьму, отказывается принимать "дарованную" Ельциным амнистию.
Под особым углом либеральные СМИ освещали темы ветеранов войны, которых показывали в крайне издевательском контексте. Комментаторы "демократического" ТВ, говоря о ветеранах, доходили до нецензурной брани, называя героев войны "реликтами сталинизма", которых можно терпеть лишь потому, что они "все равно скоро вымрут".
В Дни Победы 1992-93 годов по телевидению показывали американские боевики, рекламу гигиенических принадлежностей. Нанятые властью режиссеры снимали "документально-игровые" фильмы о Великой Отечественной, низводя высокую героику подвига до уровня натуралистической "бытовухи".
Изменилась тактика правящего режима и либеральных СМИ лишь в преддверии выборов в Госдуму 1995 г., на которых "партия власти" стремилась одержать победу и тем самым укрепить свою легитимность. На момент начала избирательной кампании как раз пришелся юбилей — 50-летие Победы, и политтехнологи НДР решили использовать это событие для расширения электоральной базы Черномырдина-Чубайса, а заодно — для создания некоей идеологической надстройки, "консолидирующей общество". В это время был установлен известный памятник Жукову работы Клыкова, приняли закон о "Знамени Победы", после которого Красное Знамя частично легализовано в качестве "боевого исторического флага".
На Красной Площади состоялся Парад Победы, участники которого, однако, шли без своих боевых знамен, напоминающих о только что разрушенной Великой Державе. Частично изменяется и негативно-враждебное отношение к ветеранам. Из "врагов", носителей "тоталитарно-коммунистической идеологии", ветеранов переводят в разряд "нуждающихся в человеческом внимании и заботе" и т.д. В тот же период среди ветеранов выделяется немногочисленная элитарная прослойка (в основном — генералы и адмиралы в отставке), сотрудничающая с Черномырдиным и НДР.
Однако, несмотря на все эти "уступки", партию власти снова ожидал катастрофический провал. И после поражения НДР на выборах в Госдуму в декабре 1995 года власть снова меняет тактику, демонстрируя полный "разрыв с прошлым". Разочаровавшись в попытках как-то "примириться" с Поколе- нием Войны, режим попытался найти опору в дореволюционной монархической символике и взял курс на "восстановление исторической преемственности", якобы прерванной в 1917 году. На проект "Монархия" были брошены огромные информационные ресурсы, церковь неприкрыто шантажировали, требуя участия в захоронении сомнительных останков, имевших очень далекое отношение к последнему русскому царю и его семье. Немцов, ходивший на тот момент в "преемниках" Ельцина, был назначен главой комиссии по перезахоронению, а Ельцин начал именовать себя "царем Борисом", видимо, не подозревая, какой мрачный смысл несет эта аналогия, в том числе для него лично.
Собственную версию "монархического" проекта изготовил медиа-холдинг Гусинского, активно рекламировавший Никиту Михалкова с его "царь-фильмом" под названием "Сибирский цирюльник", где "монархический проект" разрабатывался даже после августовского кризиса 98-го года, поставившего точку в "монархических" увлечениях ельцинского клана. Из самого Никиты Михалкова, который сыграл в собственном фильме Александра III и так вжился в этот образ, что до сих пор не может из него выйти, "Мост" и НТВ собирались делать кандидата на президентских выборах.
"Своим путем" решил пойти Ю.Лужков, начавший активно лепить себе "патриотический имидж" в расчете на президентские выборы-2000. И грандиозное шоу "850-летие Москвы" вполне можно рассмотреть как попытку найти историко-символическую точку опоры для своего политического проекта. Москвичам хорошо запомнилось, как Лужков, сидя в корзине воздушного шара, произносит патетическую речь, требуя "вернуть все завоеванное Екатериной и Петром".
В отличие от Ельцина, считавшего себя "Борисом I", и Никиты Михалкова, в глубине души верящего, что он — "Александр III", Лужков психологически отождествил себя с Юрией Долгоруким. Характерно, что в помпезном праздновании 850-летия Москвы, впервые после 50-летия Победы, также частично использовалась советская символика военных лет — в основном музыкальная. Во время народных гуляний из репродукторов неслись "сталинские" песни о Москве и Кремле — "Дорогая моя столица", "Утро красит" и т.д.
Читать дальше
