Александр Розов: Посткультура и высшая мера гуманитарной самозащиты

Первой формой компромисса был центризм безвольного большинства во французском Конвенте 1792–1795 г. Эта позиция вошла в истории под ласковым названием «болото».

С тех пор ни одна попытка держаться в центре, между правыми и левыми, не привела к успеху. Более удачной оказалась тактика дозируемых уступок при доминировании правой или левой политики. Так возникли политические системы умеренного консерватизма и социал-демократии соответственно. В первом случае правящие консерваторы подчиняют общество «традиционным» ценностям, но обеспечивают минимум прав менее богатых слоев общества, чтобы сверхкритическое неравенство не привело наемных работников к ультралевой (маоистской) революции. Во втором случае правящие социалисты подчиняют общество идеалам «справедливости», но допускают некоторую свободу рынка, чтобы уравниловка не толкнула массу лавочников на ультраправый (фашистский) переворот.

И умеренный консерватизм, и социал-демократия управляются «по давлению в котле». Умеренные консерваторы вводят социальные гарантии левого толка под давлением профсоюзов, требующих улучшения жизни. Социал-демократы допускают рыночные отношения правого толка под давлением финансового капитала, требующего доходов с инвестиций. Мелкобуржуазное «болото» в зависимости от правого или левого уклона, требует то «равного распределения» (когда плутократия вытесняет с рынка их лавки), то «свободы предпринимательства» (когда пролетариат душит их налогами). Слой люмпена примыкает к любому радикальному движению в надежде на легкую наживу.

Все стабильные на вид политические режимы современных республик уже полвека пляшут на этом постоянно перегревающемся котле, стараясь поддерживать баланс правого и левого недовольства, выпуская пар то из одного, то из другого клапана.

Видя, что одними плясками делу не помочь, они еще и поют — либо про «традиционные ценности», либо про «идеалы справедливости». Но, по мере роста мощности котла (увеличения производительности и интеллектуальной сложности труда), эти пляски и песни становятся все менее эффективным способом сохранения политической системы.

На этом этапе мы встречаемся с новой, функциональной политологией, основанной на методических достижениях информационной эры. Началось все с диаграммы Дэвида Нолана (David Nolan). Она представляет собой ромб наподобие стилизованной картинки дискотеки с цветомузыкой. По левой оси отложено отношение к т. н. «политическим свободам», по правой — к т. н. «экономическим свободам» (эти свободы условны). Цвета обозначают основные политэкономические доктрины. В нижнем, репрессивном углу ромба — «коричневое» авторитарианство, доктрина неограниченной политэкономической власти личности или клана. В правом, синем углу — консерватизм плутократического рынка и «традиционные» ценности аристократической иерархии. В левом, красном углу — раздаточная уравниловка и идеалы «справедливости» другой иерархии — номенклатурной.

Пойдешь направо — потеряешь социальные гарантии и окажешься в наемном рабстве. Пойдешь налево — лишишься экономической свободы и прав на предпринимательство.

Будешь метаться — провалишься в «коричневое», и небо с овчинку покажется.

Везде засада, только в верхнем, зеленом углу маячит симпатичное либертарианство.

Либертарианство, как противоположность авторитарианству, было придумано даже раньше Великой Французской Революции — в середине XVIII века. В Декларации независимости США 1776 года мы видим либертарианскую концепцию: «Все люди созданы равными и наделены Творцом определенными неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми учреждаются правительства, черпающие свои законные полномочия из согласия управляемых. В случае, если какая-либо форма правительства становится губительной для самих этих целей, народ имеет право изменить или упразднить ее и учредить новое правительство, основанное на таких принципах и формах организации власти, которые, как ему представляется, наилучшим образом обеспечат людям безопасность и счастье».

Ничего похожего политическая система США не создала. На деле получился обычный правый консерватизм, который после кровопролитных битв с профсоюзами и неудачных игр в фашизм превратился к концу Холодной войны в умеренно-консервативный строй. Но Декларация 1776 остается интересным документом политической истории. В нем впервые сказано о вторичной, служебной роли государства по отношению к обществу, а общество представлено не как единая община, а как множество автономных индивидов.