Виктор Маларек: Продаются Natashi

Джип остановился на окраине выжженной солнцем деревни. Водитель выскочил из автомобиля и обратился к двум вооруженным бедуинам. Они обменялись несколькими фразами. Он вручил им конверт и велел своим пассажиркам выйти из машины.

И тут в первый раз за день Марика заговорила. "Я сказала, что хочу домой, - вспоминала она. - Русский боров сильно ударил меня по лицу и приказал заткнуться. У меня изо рта пошла кровь, и я заплакала".

Водитель залез обратно в джип и умчался в облаке пыли, оставив Марику и ее попутчиц под охраной бедуинов - жутковатых типов, закутанных в грязно-желтые широкие одежды и шарфы, с винтовками на плечах и длинными кривыми кинжалами за поясом. Те взгромоздились на верблюдов, пролаяли по-арабски какую-то команду и с угрожающим видом дали знак следовать за ними. Маленький караван двинулся по Синайской пустыне; женщины семенили за верблюдами.

"Было так жарко, нам ужасно хотелось пить, но арабам не было дела до наших нужд. Они постоянно кричали на нас. Понятия не имею, чего они хотели. Просто орали", - рассказывает Марика.

Шли почти два дня. Дважды остановились на обед, состоявший из питы, сушеных фиников, инжира и чашки воды, и один раз на ночлег - на брезентовых полотнах под звездами.

"Я чувствовала себя рабыней из библейских времен, - говорит Марика. - Каждый шаг казался мне карой Божией за прошлые грехи".

К вечеру второго дня караван достиг зоны, огороженной колючей проволокой, ржавыми кольцами тянувшейся по пустынному ландшафту. Из песка торчал обшарпанный блокпост. Бедуины спешились, привязали верблюдов к обрубку дерева и жестами потребовали, чтобы женщины перелезли через заграждение. Тогда Марика еще не знала, что они достигли египетско-израильской границы. Отсюда уже весь маленький отряд двигался пешком. Где-то через час проводники внезапно приказали женщинам лечь на землю. Вдалеке Марика услышала рокот грузовика. Приближался патруль израильской армии. Бедуины подали знак лежать как можно тише. Прошло несколько напряженных минут, и автомобиль исчез вдалеке. Пленницы с трудом поднялись на ноги и продолжили путь под неусыпным надзором бедуинов.

Этой ночью измученные девушки без сил попадали прямо на землю на окраине какой-то деревни. Один из проводников ушел вперед и спустя некоторое время вернулся в белом пикапе с двумя израильтянами. Водитель машины, бегло говоривший по-русски, грубо приказал девушкам садиться на заднее сиденье. Их привезли в заброшенный дом и втолкнули в абсолютно пустую комнату. Дверь за ними захлопнулась. После долгой, трудной дороги им не предложили ни еды, ни воды, не дали вымыться и запретили разговаривать. Спали они на грязном полу.

На следующий день пришли двое мужчин бандитского вида. Они велели девушкам раздеться. "Нам сказали снять с себя всю одежду, чтобы они могли посмотреть на нас. Так унизительно!" - содрогается от воспоминания Марика.

Мы были очень напуганы и повиновались. Один мужчина выбрал меня и одну русскую, ее звали Лидия. Он повез нас в Тель-Авив, в квартиру неподалеку от побережья. Там уже находились три женщины: две украинки и одна молдаванка. Дверь запиралась на несколько замков, а в прихожей за столом сидела громадная туша по имени Ави, наш охранник. Он отправил нас в душ, а когда мы вытирались, принес дешевое белье, совсем прозрачное.

Женщин отвели в гостиную, где к ним обратился хозяин. "Мы называли его Талаби. Позже я узнала, что на иврите это означает "хозяин дома": тал -хозяин, аби- дом", -объясняет Марика.

Этот бесцеремонный тип объявил, что заплатил за каждую из них по 10 тысяч долларов и что они будут его собственностью до тех пор, пока каждая не принесет ему прибыль в 20 тысяч. Долг они начнут отрабатывать сегодня же вечером, обслуживая клиентов. Он также предупредил, что любой отказ выполнять работу будет подавляться быстро и болезненно, бросив красноречивый взгляд на Ави в подтверждение сказанного. Волосатый громила угрожающе оскалился.

Этой ночью я впервые почувствовала, наново это - быть проституткой. Мне пришлось обслужить восьмерых мужчин. Меня обуревали ужас и стыд. После каждого свидания я принимала душ, но не могла смыть грязь со своей души. В течение следующих четырех месяцев меня заставляли заниматься сексом с сотнями и сотнями израильских мужчин. Молодые, старые, жирные, отвратительные. Солдаты, мужья, религиозные. Никого не интересовало, больна ли я, идут ли у меня месячные. Я вынуждена была работать, чтобы избежать наказания.