Константин Воронков - Алексей Навальный. Гроза жуликов и воров

«…Выборы большинством будут все равно восприняты как легитимные. Оттого, что мы останемся дома, мы не сделаем их менее или более нелегитимными. Явка все равно будет. Голоса тех, кто не пришел или испортил бюллетень, при распределении все равно идут в пользу „Единой России“. Так устроена у нас система подсчета.

Да, у меня нет иллюзий по поводу коммунистов, „Правого дела“, „Яблока“ и т. д. Эти партии жаждут такой кампании, но они слишком слабы и трусливы, чтобы ее объявить. Они сидят под своим камнем и потирают лапки, такие осторожные маленькие гады, в смысле рептилии. Они высовывают головки, водят язычком, но осмелеют они, только когда мы это сделаем. Когда мы заявим, что берем удар на себя. Они тоже считают это хорошей кампанией, но никогда не проартикулируют, они слишком зависимы. И когда мне говорят, что моими руками будут загребать жар все эти «системные» партии, я это понимаю. Но это все равно нужно делать. Мы должны ослабить монополию „Единой России“, чтобы эти маленькие трусливые земноводные немножко осмелели в Думе. Если случится чудо, и „Единая Россия“ потеряет свои 50 %, она будет вынуждена с ними договариваться. Тогда они сразу надуют щеки, но и это хорошо.

Заставить „Единую Россию“ договариваться, идти на компромисс – это, возможно, не задача максимум, но это реальная, достижимая цель. Потому что сейчас они могут делать вообще что угодно. Это первый важный шаг. Кроме того, нужно понимать, что агитация против них – это снижение их реального рейтинга, потому что легитимность Путина, легитимность его режима базируется не на каких-то силовиках, а на реальной поддержке граждан. Поэтому критическая атака и развенчание всех мифов о Путине и „Единой России“ лишает его реальной поддержки, большое количество людей от него отвернется.

На самом деле, кампания против „Единой России“ – это кампания против Путина. Мы будем ходить и рассказывать про этих его фсбэшников, которые устроили детей в банки, мы будем говорить про новый феодализм, про „Гунвор“, про Ротенбергов, про Ковальчуков, про дачный кооператив „Озеро“. Какое-то число людей это услышит, какое-то число людей наконец-то осознает, что у нас бандитский режим, что у нас постоянно крадут и нас постоянно обворовывают. Когда наступит время провести над преступниками процесс, будет огромное число свидетелей. Неважно, когда это произойдет. Очень многие думали, что с ними этого никогда не случится, – и Мубарак, и Бен Али, и Пиночет. Рано или поздно случится.

У меня есть четкая стратегия, у меня есть принципы, на которых я стою. Нет никаких „окон возможностей“ и нет никаких дедлайнов. Ты должен делать то, что ты делаешь, то, что считаешь правильным, не оглядываясь ни на что. Поддерживают меня сегодня – спасибо. Перестанут поддерживать – я все равно буду это делать. Я буду осуществлять действия, которые болезненны для власти, оказывают на нее практическое давление. РосПил – это давление на конкретных чиновников, на конкретные департаменты. „’Единая Россия’ – партия жуликов и воров“ – это практическое давление на конкретную партию. И другие проекты точно такие же. Я уверен, что давить на власть очень эффективно. Грызть ее, откалывать от нее куски. Могут быть разные векторы. Кто-то пишет статьи. Другие говорят, что идут в Госдуму, чтобы принимать законы, давить, получить трибуну и так далее. Это имеет право на существование. Но эффективность этого по соотношению цена/качество очень низкая. Такой низкий КПД меня не устраивает, и я этим заниматься не буду. Возбудить дело против „Газпрома“ я считаю намного более эффективным и полезным. Писать какие-то программы и бегать с ними к Суркову – это требует слишком много энергии, а какой от этого будет результат, все уже много раз видели собственными глазами. Продвигать кампанию про партию жуликов и воров куда более эффективно. Если меня мочат и пишут заказные статьи, значит, я работаю эффективно. Когда против меня возбуждают уголовное дело – это наивысшая оценка моей эффективности.

В Йеле у нас в группе был один человек из Туниса, предприниматель и политик, уже за сорок лет. Мы много обсуждали политическую ситуацию у нас и у них: они были очень сходны, но у них не было свободного Интернета, они были зажаты и забиты, и он очень завидовал. Про свою страну он говорил: как ужасно, оппозиция может работать только из Франции, население поддерживает этого кошмарного Бен Али, полиция подконтрольна, армия подконтрольна, уровень жизни достаточно высокий и никто не ропщет. К нам на занятия приезжал какой-то их местный блогер, показывал акции, которые они проводили. Эти акции выглядели совершенно убого; наше 31-е число по сравнению с этим настоящая феерия. Три участника, семь журналистов – это были самые мощные их протестные акции. И, конечно, лейтмотивом было, что у России гораздо больше шансов на перемены, а в Тунисе никогда ничего не произойдет.