Михаил Делягин - Россия для россиян

Народ, не сознающий себя, есть не народ, а население.

Так и русский народ лишен самосознания и существует в основном как население, как некий этнографический и исторический казус, недоразумение, мешающее установиться нормальной китайско-финской границе.

Население России предельно устало, оно эмигрирует от осознания своего места в мире в быт, в повседневность, оно перестало смотреть вверх и вперед и привыкло смотреть только вниз, под ноги.

Население России не живет, но существует. А тому, кому не за что умирать, не за что и жить.

Надо сказать прямо: любому другому народу, сознающему себя и борющемуся за свои интересы, мы были бы просто не нужны. Он решал бы задачи, стоящие пред нашей страной, автоматически — на уровне инстинктов.

Наша задача — разбудить русский народ, легитимизировать и активизировать его инстинкт самосохранения и вдохнуть смысл в его существование.

Идея Америки — свобода, Германии — порядок, Италии — семья, ислама — религия, Китая — нация.

Идея России — соборность: порядок, в котором есть счастливое место для всякого, признающего его.

В этом наша сила: мы отталкиваем минимум остальных — только тех, кто в принципе не совместимы с нами.

В этом наша слабость: это непростая идея, за нее придется воевать, и саму ее приходится объяснять и развивать.

Но назовите мне хорошую вещь, за которую не приходится воевать!

И не нужно стесняться ее масштабов: любая национальная идея касается всего мира, потому что является всего лишь инструментом, которым соответствующий народ — носитель этой идеи — изменяет этот мир для своего наибольшего удобства.

Именно поэтому национальная идея не может быть идеей потребления и не может быть идеей отрицания.

Нам нужен мир, в котором нам будет хорошо, — хотя начнем мы, конечно же, с России.

Наша задача велика.

Она больше, чем у всех остальных, потому что мы идем во власть не за властью и идем в бизнес не за прибылью — мы идем за сердцами и душами людей, и лишь на первом этапе — наших людей.

Нам нужен весь мир, он должен быть русским весь, потому что русский мир не может существовать на одной седьмой части земли так же и по тем же причинам, по которым он не смог существовать на одной шестой, а до того — на одной пятой ее части.

Говорить о границах России можно только применительно к конкретным ситуациям и моментам, но не как о стратегической цели, ибо Россия должна быть состоянием душ, сердец и вытекающих из них правил, а не набором административных единиц.

Я говорю об этом сейчас, забегая на пару поколений вперед, лишь потому, что стратегическое видение упрощает решение практических задач.

Упрощает — но не отменяет необходимость их решения.

Подъем национального самосознания, ничтожный по сравнению с потребностью, но колоссальный по сравнению с недавним прошлым, дает нам колоссальное политическое преимущество, которое предстоит реализовать.

Вся политическая жизнь всего ближайшего времени будет определяться развитием и развертыванием идеи национализма. И не будет прощения людям, которые опять упустят исторический шанс— не свой лично, но своей страны и своего народа.

Наша практическая задача двояка.

Первое — разбудить русский народ и, вернув ему смысл его существования, создать его как политический народ, как политическую, осознающую себя нацию.

Второе — сделать это можно, лишь начав с использования изменения настроения спящих. Если в 90-е годы население перешло от требования выживания к требованию улучшения жизни, то в 2000-е оно перешло от требования создания власти, порядка, которых не было в конце 1999 года, к требованию качества этой власти и этого порядка.

Будильником, которым мы должны разбудить русский народ и поднять его на созидательную модернизацию самого себя и своей страны, должна стать тема качества и мотивации власти, которая близка людям и которую мы не смеем отдавать никому — ни либералам, ни тем более бюрократам.

А для этого, коллеги, надо решить проблему с организационной импотенцией.

Спасибо.

Последней частью советского наследства, еще никем не захваченной и не использованной в качестве ресурса в конкурентной борьбе, остаются сердца и души людей, — признательность и симпатии к тому хорошему, что делал Советский Союз, и культурный код, созданный им и сохранившийся даже после тщательного выкорчевывания советского национального характера.