— Тогда, в сентябре 98‑го, вы вернулись на старое место в Думу?
— Ну да, я ведь оставался еще руководителем фракции «НДР». Нужно было готовиться к следующим выборам. С ЧВС в качестве лидера после фактически двух его отставок за год наши шансы на попадание в парламент выглядели проблематично. Возникла идея поставить первым номером избирательного списка «НДР» Михалкова, который в предыдущей кампании шел вторым следом за Виктором Степановичем. Звоню, обрисовываю ситуацию. Никита Сергеевич отвечает: «Интересная идея! Но давай пока так: ты со мной не разговаривал, ничего не предлагал. Займись этим под свою ответственность, а я потом подключусь». Я опубликовал в «Известиях» статейку о необходимости обновления и среди возможных новых лидеров предвыборного списка упомянул Михалкова. Собирается фракция, и обиженный Виктор Степанович начинает выговаривать: дескать, Шохин хочет приватизировать партию, сам подбирает людей. Объясняю, что выступил в данном случае как политтехнолог, понимающий необходимость перемен. Не помогло. Меня сняли с должности главы фракции в Думе, а Михалков поклялся Виктору Степановичу в вечной любви и на голубом глазу заявил, что я раскольник и предатель. Иного ждать от него, видимо, было трудно. Он же потратил десятки миллионов бюджетных долларов на «Сибирского цирюльника» и имел определенные обязательства перед ЧВС. Мог не признаваться в наших контактах, но хотя бы промолчал. Нет, проехался по полной программе, обосрал конкретно. С тех пор руки ему не подаю… И Владимир Рыжков, который был в курсе моих обновленческих идей и всячески их поддерживал, сказал, что я некрасиво поступил по отношению к ЧВС. После чего занял место лидера фракции, а я остался рядовым депутатом.
— Сбитым летчиком себя не почувствовали?
— Нет, ни тогда, ни раньше. Помню, в 94-м году после ухода из правительства отказался от ряда лестных и заманчивых предложений заняться бизнесом. В частности, звали возглавить совет директоров банка «Российский кредит», но в тот момент я счел неприличным соглашаться на такую работу. Вроде бы как не с руки вчерашнему госслужащему: вдруг подумают, будто заранее запасной аэродром подготовил, о золотом парашюте побеспокоился? Между тем мало кто помнит, а многие, возможно, и не слышали никогда, но 15 ноября 1991 года на первом заседании сформированного накануне правительства было заявлено, что до момента, пока реформы не дадут положительных результатов, мы отказываемся от социальных благ и привилегий. Я целиком разделял эту логику: если народу живется плохо, чиновники не вправе жировать. Наверное, воспитание сказалось, я ведь из рабоче-крестьянской семьи… Пока был вице-премьером, мог, не привлекая внимания, оказать протекцию и поддержку какому-нибудь частному бизнесу в обмен на долю или записанный на родню пакет акций, чтобы к моменту увольнения с госслужбы иметь собственный свечной заводик. Схем существовало немало, но я не марался. Квартира — единственное, что получил от власти. Работая в правительстве, продолжал жить в Чертанове, пока не решил, что можно перебраться поближе к центру. Тогдашний управделами президента показал несколько вариантов, в основном почему-то те, которые уже выбрали другие люди. В итоге я остановился на доме недалеко от Плющихи. Там потом многие члены правительства оказались, включая Чубайса и Шумейко. Еще судьи Конституционного суда и даже вернувшийся в Россию Солженицын…
Возвращаясь же к вопросу о сбитом летчике и вспоминая 94-й год, могу констатировать: богатому пасьянсу из вариантов с бизнесом я предпочел политическую карьеру. Уже в 96-м стал первым вице-спикером, потом лидером одной из ведущих парламентских фракций. Но на следующие выборы в 99-м решил идти как независимый кандидат. Сначала хотел избираться по Чертановскому округу, где прожил семнадцать лет до 1992 года. Однако Лужков, к которому сходил за советом, порекомендовал зарегистрироваться в Тушине. Прислушался и в итоге вел борьбу с академиком Велиховым, действующим депутатом от округа Боровым, «яблочником» Митрохиным, кинорежиссером Грымовым… Согласитесь, неплохая компания! Чтобы победить, спускался с диггерами под Курчатовский институт и замерял там уровень радиации, участвовал в теледебатах, судился с пытавшимися подкупить избирателей оппонентами… За день до выборов Митрохин снял кандидатуру, не разъяснив «яблочному» электорату, в чью пользу, но я успел выпустить газету со слоганом, который сам придумал: «Вместо Митрохина голосуем за Шохина!» Явлинский уже в Думе предложил вступить в его фракцию. Дескать, мы же тебя поддержали. И показывал мою же газету… Главного «яблочника», кстати, я знаю с 80-го года по Институту труда, где мы заведовали соседними секторами. В какой-то момент моя дочка Женя даже сидела на раскладном стульчике младшего сына Григория. У него родня жила во Львове, почти в Европе, там с детскими товарами было лучше, чем в Москве…
Читать дальше
