Из истории военной разведки

Такое всестороннее объяснение более правильно. Разве секретный сбор политических данных, по существу самого деяния, отличается от сбора военных сведений? Весьма часто тайным политическим агентам приходится доносить о таких фактах, которые имеют исключительное военное значение. Где же граница между шпионством политическим и военным?

Итак, под шпионством приходится подразумевать факты и обстоятельства весьма различные. Единственное крупное отличие между ними заключается в том, что одни из них, как происходящие в мирное время, подлежат действию общеуголовных законов; другие, как происходящие во время войны, предусматриваются военными законами; но как те, так и другие деяния могут получить общее название шпионства, а лица, занимающиеся ими,— общее наименование шпионов.

Можно ли считать шпионами офицеров, тайно пробирающихся к неприятелю для сбора сведений об нем? Ответ находим в статье 22-й Брюссельской декларации, которая гласит следующее: "Военные, проникнувшие в пределы действия неприятельской' армии с целью рекогносцировки, не могут быть рассматриваемы как шпионы, если только они находятся в присвоенной им одежде (поп deguises). Не считаются также шпионами взятые в плен военные (и не военные, исполняющие открыто свое поручение), на которых возложены обязанности по передаче депеш или известий, предназначенных их армии или неприятельской. К этой же категории принадлежат также взятые в плен воздухоплаватели, производящие разведки и поддерживающие сношения между различными частями армии или территории".

Итак, офицер, пробравшийся к неприятелю, считается лазутчиком, если он не в присвоенной ему военной одежде.

Впрочем в 4870-71 гг. германцы не всегда признавали воздухоплавателей военнопленными и обращались с ними, как со шпионами. С другой стороны, вследствие наступивших вскоре политических замешательств, проект Брюссельской декларации 1874 года не был утвержден, так что в будущих войнах возможно также некоторое различие во взглядах к этому вопросу.

"Шпион" слово не русское и происходит от французского spier, что значит подсматривать, тайно наблюдать. Во время Семилетней войны, как мы заметили выше, лица, состоявшие при нашей армии и занимавшиеся тайным сбором сведений о противнике их местности, назвались "конфидентами", что значит "доверенное лицо" (confident). Наконец, есть чисто русское слово "лазутчик".

Строго говоря, все три слова выражают одно и то же понятие; но принимая во внимание, что в глазах общества имя шпиона неразрывно связано с представлением о личности безнравственной, даже подлой, нельзя не сочувствовать предложению генерала Леваля, который говорит, что так как в случае поимки неприятелем, офицеры, не носящие присвоенной им военной одежды, судятся как шпионы, а между тем решаются на такую опасную роль не из корыстолюбия, а из благородных побуждений (патриотизм, чувство долга, выручка своих и т.п.), то было бы более справедливым называть их не мало почтенным именем шпионов, a emissaire, т.е. тайными агентами или лазутчиками. Нам кажется, что можно пойти еще дальше в этом направлении и называть "лазутчиками" не одних офицеров, а вообще всех тех лиц, которые руководствуются такими же благородными побуждениями. Понятно, что подчас трудно точно разграничить эти две категории.

- Шпионы разделяются на:

Добровольных и принужденных,

Простых и двойных;

Временных и постоянных;

Подвижных и неподвижных или местных.

Добровольные шпионы. По побуждениям, которые заставляют людей добровольно взяться за дело шпионства, они могут быть подразделены на четыре вида.

Во-первых, некоторые смотрят на шпионство как на ремесло, которому они посвящают себя и в котором находят средство для удовлетворения всех своих материальных нужд. Таковы, например, агенты тайной пограничной полиции. Понятно, что степень их усердия зависит от количества получаемого ими содержания, чем лучше они оплачиваются или чем больше надеются на увеличение жалования или наград, тем больше дорожат своим местом и тем ревностнее исполняют свои обязанности. В общем, так как эти люди уже испытаны, известны начальству и обладают опытом, то их показания заслуживают веры.

Во-вторых, есть люди, служащие лазутчиками из патриотизма или из ненависти к иноземцам. Их содержание обходится сравнительно дешево, так как они не стремятся к наживе, а сообщаемые ими сведения обыкновенно верны, ибо составляют результат добросовестной и усердной службы.