М. Ошлаков - Сталин-Победитель Священная война Вождя

Перед войной, в условиях мирного времени, Генеральный штаб исполнял руководство войсками через свои управления и отделы. Генштаб возглавлял армию даже в большей степени, чем Наркомат обороны. И с началом войны Жуков, естественно, понимал свою задачу в должности Начгенштаба, как руководство войсками. Вспомним, как Сталин в первые дни войны отправил Жукова в штаб Юго-Западного фронта, а тот спросил: «А кто же здесь будет УПРАВЛЯТЬ фронтами?» «Мы здесь как-нибудь обойдемся», — проворчал тогда Сталин.

Как показала практика приграничного сражения, Генштаб был тем учреждением, которое могло управлять фронтами. Во главе всей вооруженной борьбы должен был стоять орган, который кроме фронтов контролировал бы тыл, резервы, госбезопасность, оборонную промышленность, транспорт, а также был бы лишен большого неповоротливого аппарата. Только такая централизация военной и гражданской власти могла обеспечить эффективное управление.

Пока Жуков был начальником Генерального штаба, командующие фронтами свои просьбы, пожелания, планы вынуждены были доводить до Сталина через бюрократические фильтры Генштаба. Позднее же все вопросы управления войсками решались командующими фронтами и армиями со Сталиным по ВЧ или телеграфу немедленно. В случае необходимости Сталин открывал свои записи с данными о резервах техники, личного состава или кадров и принимал решение.

Главный орган новой системы управления назывался — Государственный Комитет Обороны (ГКО), авторство и основообразующее начало в котором принадлежит Сталину. Да и вообще, ГКО — это и есть Сталин, это, если хотите, новый, соответствующий времени и обстановке его псевдоним.

Генштаб же превращался в проводника воли ГКО, призванного вести анализ, бухгалтерию войны. До самой Победы Генштаб возглавляли чисто кабинетные работники — Б.М. Шапошников, А.М. Василевский, А.И. Антонов, Н.Ф. Ватутин, С.М. Штеменко, не имевшие и сотой доли жуковских амбиций и энергии.

Перераспределение власти в ГКО сделало пребывание Жукова на должности начальника Генштаба бессмысленным, да и лишать войска яркого и до предела энергичного лидера было бы непростительно.

Может возникнуть другой вопрос — почему свое решение Сталин обставил таким образом, что оно выглядело чуть ли не как опала?

Во-первых, Жуков, как и вся Красная Армия в этот период, больших успехов на посту начальника Генерального штаба не достиг и похвал не заслужил. Во-вторых, чтобы тот не зазнавался — Сталин знал, что Жукова заносит, и решил встряхнуть строптивого генерала перед отправкой на фронт. Таким образом Сталин стремился сообщить Жукову необходимый настрой, укрепить его дух. Аналогичная ситуация была перед Халхин-Голом. По воспоминаниям самого Георгия Константиновича, операция на Халхин-Голе после попытки его исключения из партии, нанесшей ему глубокую обиду, была шансом доказать свою профессиональную состоятельность и верность делу. Жуков на Халхин-Голе лез из кожи вон. Жуков, настроенный подобным образом, принимал для себя только два исхода — погибнуть или победить. «Без щита», ссылаясь на тяжкие обстоятельства, Жуков вернуться не мог.

Конечно, Сталин, много лет руководивший людьми, не сидел и не выдумывал такую линию в отношении Жукова — она пришла сама собой на основе сталинского таланта руководителя и знания людей.

Также подспудно, но столь же безошибочно было выбрано новое назначение Георгия Константиновича — под Ельню. Сталин не бросил Жукова из кабинета Генштаба в Ленинград или на обреченный Юго-Западный фронт, а направил его на Западный, где к тому времени немцы прекратили наступление. Жуков в относительно спокойной обстановке смог наладить управление войсками, организовать взаимодействие и блестяще провести Ельнинскую операцию. Трудно переоценить этот опыт, эту возможность приобрести уверенность, которая, убежден, в огромной степени помогла Жукову не дрогнуть при обороне Москвы.

Прими Сталин другое решение, и кто знает — может быть, в лесу под Киевом погиб бы вовсе не М.П. Кирпонос? И что было бы тогда с Москвой? И что было бы с Москвой, если бы Жуков в октябре поехал в Малоярославец принимать разбитый Западный фронт из своего московского кабинета?

Отправляясь на доклад к Сталину, Жуков, бесспорно, испытывал целую гамму чувств. Глубокий анализ обстановки, долгие и мучительные размышления привели Георгия Константиновича к печальному выводу о необходимости отвода войск Юго-Западного фронта за правый берег Днепра, что означало оставление Киева.