Робин Апдайк - Саддам Хусейн

Неразрывным компонентом такой радикальной реорганизации было полное подчинение экономики потребностям правящей элиты. «Государство – это я, – почти либеральная формула по сравнению с реальностями сталинского тоталитарного режима, – писал Лев Троцкий о человеке, который его изгнал и, в конце концов, убил. – Людовик XIV идентифицировал себя только с государством. Римские папы идентифицировали себя и с государством, и с церковью. Тоталитарное государство превосходит цезарей и папство, ибо оно включает также и всю экономику страны. Сталин мог по справедливости сказать, в отличие от Короля-солнца: „Общество – это я“».

Хотя Сталин и был одним из главных политических образцов для Саддама, ему не надо было заходить так далеко, чтобы оценить важность контроля за экономикой в политических целях. Такое понятие глубоко встроено в политическую культуру Ближнего Востока и не ограничивается баасистским мышлением. Далеко идущие экономические реформы египетского правителя XIX в. Мухаммеда Али, например, были главным образом направлены на укрепление его режима и создание инфраструктуры, которая позволила бы ему начать внешнюю экспансию. Для отца-основателя современной Турции Мустафы Кемаля (Ататюрка) государственный контроль над экономикой был средством уподобления турецкого общества Западу. Для Саддама Хусейна экономика была эффективным орудием сплочения народа вокруг режима и укрепления своей собственной политической позиции. Для Саддама и его партии социализм был не идейным направлением, а просто лозунгом для завоевания поддержки масс. Неудивительно, что «писания» Баас не дают ясного представления о социализме, предпочитая вместо этого направлять свою энергию на главный догмат баасистов: единство арабской нации. Намеренно оставляя неопределенными задачи социализма, партия Баас могла приспосабливать свою экономическую политику к потребностям момента, чтобы обеспечить экономическое благосостояние народа. Ибо что могло лучше пробудить народную благодарность, чем кардинальное улучшение социальных и экономических условий?

К счастью для Саддама, его популистское представление о социализме развивалось на фоне невиданного экономического процветания. Национализация иракской нефтяной промышленности и огромный рост доходов от нефти в 1970-х гг. привели к накоплению гигантского богатства при баасистском режиме. В 1968 году иракские доходы от нефти составляли приблизительно 476 миллионов долларов. К 1980 они достигли 26 миллиардов. Это, в свою очередь, дало возможность Хусейну начать широкомасштабную программу экономического развития, которая превратила бы Ирак в социалистическое государство в его собственной модификации, соответствующей целям Баас. Часть нового богатства перераспределялась непосредственно или в форме снижения налогов и повышения заработной платы, или через субсидии на основные продукты питания. Более того, у высших классов экспроприировали землю без компенсации и раздали крестьянам; впечатляющие проекты были запущены в области жилищного строительства, здравоохранения и образования.

Некоторые из социальных проектов Саддама были явно прогрессивными. Было сделано много инвестиций в образование, включая массовую кампанию по ликвидации неграмотности. Бесплатное образование – от детского садика до университета – было введено официальном законом, при этом создавался особый координационный орган для ликвидации неграмотности среди взрослого населения. Были приняты законы об обязательном образовании для неграмотных, предусматривающие суровые наказания, включая тюремное заключение для тех, кто не посещает занятия. Был сделан сильный акцент на эмансипацию женщин, включая законодательство, гарантирующее равную оплату и запрещающее дискриминацию на работе на основе пола. Кодекс законов о семье, называемый Кодексом статуса личности, был также пересмотрен, затрудняя многоженство и давая женщинам свободу выбора в замужестве и разводе. Женщинам разрешили служить в армии и в партийной милиции (Народной армии).

Тем не менее, секуляризация и модернизация Ирака не были безболезненным или, тем более, успешным процессом. Во-первых, осуществление баасистского социализма сопровождалось теми же хроническими проблемами, что и при советском и восточноевропейском социализме: неэффективность, излишние расходы, плохое управление и коррупция. Поэтому беспрецедентное увеличение финансовых ресурсов не сгладило социального неравенства. В основном оно осталось неизменным со времен монархии: доля беднейших пяти процентов семей в валовом национальном доходе составляла 0,6 процента, в то время как верхние 5 процентов получали 22,9 процента. Экономический контраст между сельскими и городскими районами даже увеличился. Согласно различным оценкам, в 1978 году более четырех миллионов человек все еще жили в мазанках, а приблизительно 250 000 – в шатрах. Предполагаемая земельная реформа проходила неровно, и сельское хозяйство, которое в прошлом не только кормило население Ирака, но и экспортировало свои продукты, стремительно приходило в упадок и привело к зависимости Ирака от импорта продовольствия.