Серж Тион: Историческая правда или политическая правда? Дело профессора Форрисона. Спор о газовых камерах

Эта тема заслуживает развития, но я хочу пока просто констатировать, что в результате ослабления некоторых табу сфера публичных дискуссий распространилась после 1967 г. на политику Израиля и сионизм. Иными словами, оскорбительные обвинения в антисемитизме, которые предъявлялись критикам сионизма, больше не принимаются всерьез и не мешают дебатам. При виде реакции, вызванной делом Фориссона, можно задать себе вопрос, есть ли шанс, что образуется такой же простор и для дискуссий о реальности, деталях, размахе и способах гитлеровских преследований. В настоящий момент ситуация заморожена по причине усилий тех, кто хотел бы забальзамировать память, навязать уважение к необъяснимой исторической картине. Некоторые начинают верить, что мы присутствуем при рождении новой религии, религии Холокоста, имеющей свои догмы и своих служителей. Я же со своей стороны убежден, что имеет место некое отклонение, что скорее те, кто задает вопросы, смогут открыть смысл страданий жертв тирании. Арсенал чествований, памятников и прочих мемориалов всего лишь извращение настоящей памяти.

На левых интеллектуалах лежит большая ответственность. Выбор очень прост: или укреплять завоеванные позиции, довольствоваться официальной историей, не обращая внимания на все ее пробелы и отходы, и ждать нашествия варваров или дать место критической оценке и согласиться с идеей, что необходимо переосмысление событий недавнего прошлого, которые служат основанием современного мира. До сих пор реакция была в целом негативной. Мой опыт в этой области можно резюмировать следующим образом: когда касаешься этого вопроса, опираясь на старые знания, первой реакцией бывает шок (это же произошло со мной). Затем, после периода разъяснений, который может быть различным по длительности, оппоненты начинают соглашаться, что есть проблема исторического знания, что вопрос может быть поставлен. Но вопрос сразу же перемещается в другую плоскость: "Допустим, вопрос поставлен. А ты подумал о последствиях? Это же на руку неонацистам, это значит, опять встанет еврейский вопрос, это значит то, это значит это…" Иными словами, важность истины (к которой мы еще только приближаемся и не знаем, какой она будет) целиком подчиняется вопросу о том, кто и каким образом может ее использовать.

К этому все и сводится у наших клерков свободомыслия: речь идет о товаре, стоимость которого зависит от его потребления. Перед лицом утверждений Фориссона, которые кажутся мне явно провокационными, интеллигенция торопится продать свои собственные принципы. Газеты, журналы, издатели, печатники — все объявляют себя некомпетентными. Они имеют право это делать. Я не говорю о страхе, потому что они отвергают саму идею, будто они боятся вступать в спор. Следовательно, благодаря удивительной свободе, которой мы пользуемся под бдительным надзором левых, у нас остается выбор — прибегнуть к старому доброму средству — к "самиздату".

Мы могли бы также издаваться у наших политических противников, и левые будут думать, будто нас снабжают неисчерпаемыми средствами. Жаль, но нам придется отказаться от таких великодушных предложений. Стоит лишь на момент представить себе эту ситуацию и ее последствия. Кто сможет выйти из нее морально незапятнанным?

12 ноября 1979 г.

Серж Тион