Дмитрий Хмельницкий - Виктор Суворов - Главная книга о Второй Мировой

Если сам замысел операции понятен и дискуссия возможна лишь в плане уточнения отдельных деталей, то даже ориентировочную дату начала «освободительного похода» установить на основании рассекреченных документов невозможно.

Высказанная В. Суворовым и И. Буничем гипотеза о том, что вторжение в Европу Сталин намеревался начать в тот момент, когда немецкие войска высадятся на Британских островах, не находит подтверждения в известных документах. Нет слов, гипотеза красивая и логичная, но для историка одной только «красоты замысла» мало. Не может считаться подтверждением этой гипотезы и имеющаяся в Докладной записке начальника штаба Киевского ОВО (декабрь 1940 г.) фраза: «вооруженное нападение Германии на СССР наиболее вероятно при ситуации, когда Германия в борьбе с Англией будет победительницей и сохранит свое экономическое и военное господствующее влияние на Балканах». Ни в Москве, ни в Киеве пассивно ждать «вооруженного нападения Германии на СССР» не собирались; план наступления должен был быть реализован еще до того, как «Германия в борьбе с Англией будет победительницей», но когда именно — об этом в Докладной записке нет ни слова.

Большие вопросы вызывает Доклад Генштаба Красной Армии от 11 марта 1941 г., который — вопреки всем писаным и неписаным правилам научной публикации исторических документов — был опубликован в крайне усеченном виде. Фактически рассекречен лишь подробный обзор предполагаемых планов и группировки противника. Собственные планы советского командования преднамеренно оставлены «за кадром».

Интерес к этому документу подогрел не кто иной, как сам М.А. Гареев, имевший неосторожность заявить, что в Докладе от 11 марта 1941 г. (в той его части, которая не была опубликована) рукой Ватутина была вписана фраза: «Наступление начать 12.6». На интернет-форуме сайта «Военная литература» некий товарищ утверждал, что держал этот документ в руках, что в архивном формуляре уже имеется 12 фамилий людей, работавших с документом, и что указанная рукописная надпись на обороте одного из листов действительно имеется. Однако никто из этих загадочных «двенадцати посвященных» полный текст Доклада от 11 марта 1941 г. так и не опубликовал.

Разумеется, ничего, кроме горького смеха сквозь слезы, такая «историографическая ситуация» вызвать не может. Государство российское продолжает успешно играть с независимыми историками в прятки. Помнится, в годы моего детства была такая радиопередача: «Угадайка, угадайка — интересная игра…»

Вернемся, однако, к опубликованным документам. Они дают некоторое основание предположить, что загадочная надпись « наступление начать 12 июня» (если только она существует в действительности!) никак не могла быть связана с 12 июня 1941 года. Скорее всего, речь шла о лете 1942 года. И вот почему.

Апрель 41-го наступил после 11 марта 1941 г. Соответственно, апрельская (1941 г.) Директива наркома обороны на разработку плана оперативного развертывания войск Западного ОВО должна была учитывать решения, принятые Сталиным по Докладу военного руководства от 11 марта. В соответствии с этой Директивой войска Западного ОВО должны были нанести сокрушительные удары «в общем направлении на Седлец, Радом с целью полного окружения, во взаимодействии с Юго-Западным фронтом, Люблинской группировки противника… Овладеть на третий день операции Седлец и на 5 день — переправами на р. Висла». Главной ударной силой округа (фронта) должны были стать пять мехкорпусов: 6 МК, 11 МК, 13 МК, 14 МК и 17 МК. Из них к июню 1941 г. почти полностью укомплектован боевой техникой и автотранспортом был один только 6 МК; два других мехкорпуса (11-й и 14-й) по планам Генерального штаба заканчивали формирование лишь в начале 1942 года. Что же касается 13 МК и 17 МК, то они находились на ранней стадии формирования, и даже к концу 1941 г. их плановая укомплектованность танками не превышала 25–30 %. Начать намеченное Директивой наступление 12 июня 1941 г. такая танковая группировка никак не могла.

В целом, вся развернутая в феврале 1941 г. программа формирования гигантских бронетанковых сил в составе тридцати мехкорпусов по тысяче танков в каждом, перевооружение этой чудовищной бронированной орды на «танки новых типов», т. е. КВ и Т-34, не могла быть завершена до конца 1942 года (если не позже). Ни один разумный человек — а Сталин, без сомнения, был человеком трезвомыслящим и чрезвычайно осторожным — не стал бы затевать такой грандиозный «капитальный ремонт» за несколько месяцев до Большой Войны. Очень может быть, что в бесконечных заклинаниях советской исторической пропаганды («Сталин надеялся оттянуть нападение Германии до лета 1942 года») есть изрядная доля истины. Правда, истины причудливо искаженной. Сталин не для того создавал крупнейшую армию мира, чтобы с замиранием сердца гадать: «нападет — не нападет…». Сталин вел свою собственную, активную и наступательную политику; он вовсе не ждал нападения Гитлера, а выбирал оптимальный момент для нанесения сокрушительного первого удара. В марте 1941 г. этот момент, скорее всего, был отнесен не к лету 41-го, а к началу лета («12 июня») 1942 или даже 1943 года.