Мария Малькова - Лекарство от хандры (Предисловие)

Как и другие "испанские" романы Эксбрайя, "Оле, тореро!" - история сильных страстей. Правда, здесь сталкиваются не только, вернее, не столько любовь и долг, сколько верность и измена. Последняя становится источником целой серии на первый взгляд немотивированных убийств. Атмосфера иссушающего зноя, безжалостная четкость контуров, с большой художественной силой переданные автором, рождают предчувствие трагедии, готовя нас к восприятию мира, где с одинаковым исступлением любят и ненавидят, сражаются с быком и мстят.

Особый, напряженный драматизм придает рассказу то, что он ведется от первого лица - как исповедь перед неизбежной, неотвратимой смертью. Эстебан Рохилла, как и большинство любимых героев Эксбрайя, - человек наивный и простодушный, а потому надеется, что, покончив с ним, убийца непременно прочтет рукопись и, быть может, образумится, пожалеет о содеянном. Отсюда необычайная страстность, убедительность интонации. Предательство любимой девушки помешало дону Эстебану добиться успеха на арене и стать великим матадором. В сущности, он тореро-неудачник, но все же не привык отступать перед смертью, и эта исповедь - его последний бой.

Несколько особняком в творчестве Эксбрайя стоят криминальные романы, т.е. те, где личность преступника известна заранее. Это в первую очередь "Лгуньи" и "Гнев Бартолеми". В обоих романах герои, разочаровавшись в официальном правосудии и не надеясь на поддержку властей, решили воздать преступникам по заслугам, не прибегая к посторонней помощи. В романе "Лгуньи" мы с неослабевающим интересом наблюдаем за развитием корсиканской вендетты, объявленной пятью немощными старухами шайке убийц.

В "Гневе Бартолеми" оскорбленные неправедным решением суда рыбаки ополчаются против одного из самых опасных каидов города, его подручного (непосредственного виновника трагедии) и продажного адвоката, подкупившего лжесвидетелей, которые и ввели в заблуждение присяжных. Особенно потрясает в романе то, что, мстя за гибель молодой женщины, убитой пьяным бандитом в день свадьбы, и за поруганную честь всей деревни, рыбаки ни разу не нарушают закона.

Оба романа - одни из самых ярких книг Эксбрайя.

Страшные и бесконечно грустные психологические драмы представляют собой своего рода контраст криминально-авантюрным комедиям и пародиям, но контраст этот довольно обманчив. Просто Эксбрайя в разных ракурсах решает одну и ту же проблему, доказывая, что любая попытка сыграть на человеческих чувствах, использовать во зло лучшее, что есть в человеке, не может в конечном счете не обернуться жизненным крушением.

Действие романов и повестей Эксбрайя разворачивается едва ли не во всех уголках света: в Англии ("Мы еще увидимся, детка...", "Очаровательная идиотка"), в Шотландии (весь цикл о приключениях Иможен Мак-Картри), в Ирландии ("Синяки и шишки"), в Италии ("Вы любите пиццу?", "Девушки из Фолинаццаро", романы о "подвигах" Ромео Тарчинини), во Франции ("Овернские влюбленные", "Лгуньи", "Дамы из Крёзо" и др.), в Испании ("Вы помните Пако?", "Оле, тореро!"), в Америке ("Последняя сволочь", "Кьянти и кока-кола" и др.), в Польше ("Над Закопане сгущаются тучи"), в Швейцарии ("Этот дурень Людовик"), в Австрии ("Ведите себя прилично, Арчибальд!") и даже в России ("Ленинградские влюбленные"), причем очень часто место действия меняется и герои весьма непринужденно путешествуют из страны в страну.

Человеку, никогда не бывавшему за границей, довольно сложно судить, насколько точно писатель воссоздает атмосферу и реалии городов, где разворачиваются события его романов. Но впечатление от его книг остается, как от настоящих путешествий. Где бы ни оказывались герои, писателю всякий раз удается "втянуть" нас в свой мир, сделать не только читателями, но и зрителями. Тут, я думаю, сказывается глубинная связь Эксбрайя с кинематографом. Сюжет развивается на редкость динамично, "кадры" сменяют друг друга очень естественно, а "камера" умело чередует крупные и средние планы.

Описаний у Эксбрайя мало, но все же достаточно, чтобы создать потрясающий "эффект присутствия". Острый глаз опытного журналиста и киношника мгновенно подмечает множество то смешных, то трогательных, то просто характерных бытовых подробностей, и - о чудо! - книги оживают, унося нас в чужие, незнакомые края. Западный читатель, наверное, испытывает радость узнавания, а мы, конечно же, не можем не почувствовать особой благодарности к человеку, без всякой визы подарившему нам увлекательное турне за пределы взбаламученного кипением политических страстей Отечества.