Валентин Пруссаков - Так говорил Саддам

Начиная с ночи на 17 января 1991 года и на протяжении 45 дней Ирак противостоял агрессии Соединенных Штатов и их союзников. По поводу этой варварской акции американский писатель Норман Мейлер писал: «Это прямая война на уничтожение и ясный показатель морального банкротства США и их союзников. Нельзя иначе объяснить разрушение Целого государства во имя чисто материальных интересов. Но хотели они этого или нет, а популярность Саддама Хусейна в мире лишь возросла с момента войны… Поскольку в целом он воплощает надежду обездоленных и нуждающихся, тех, чье дело справедливо и которые обмануты системой «больших аллигаторов» — капиталистической системой, со всей ее чудовищностью, гнусностью и пренебрежением «человеку и гуманности».

Почти семь лет длится и экономическая блокада Ирака являющаяся жестоким наказанием за то, что Хусейн осмелился ввести свои войска в Кувейт. Насколько справедливым было антииракское решение ООН? Об этом, разумеется, можно спорить. Но вовсе не надо быть поклонником Саддама Хусейна, а достаточно лишь немного знать совсем недавнюю историю, чтобы признать, что, уходя из своих колоний, Лондон весьма произвольно начертал границы новых государств и что Кувейт, к примеру, имеет к Ираку приблизительно такое же отношение, как, скажем, Крым к России. Тем, кто считает Севастополь русским городом, по-видимому, легче других понять, какими чувствами и соображениями руководствовался Саддам, двинув войска в Кувейт.

Другое дело, правильно ли он рассчитал время и международную ситуацию для подобного хода? Ведь СССР — верный, долголетний и последовательный друг Ирака — доживал свои последние дни, а в Кремле уже сидели совсем иные люди, прикладывавшие максимум усилий по демонтажу великой супердержавы и превращению ее отнюдь не в демократическое государство, как они уверяли своих доверчивых и простодушных сограждан, а в бескрайнее «дикое поле», лишенное всякой памяти, понятий о чести и достоинстве и непригодное для сколько-нибудь нормальной жизни. Высшее руководство Советского Союза было охвачено феноменальным, не имеющим прецедента в прошлом предательством и вот это-то, пожалуй, проглядел (или же не мог в такое поверить?) иракский лидер…

Сегодня в Ираке почти нет иностранцев. Очень трудно повстречать западных туристов, ищущих острых впечатлений, праздношатающихся, бегущих от собственной пустоты и сытости и жадно щелкающих во все стороны затворами фотоаппаратов. Неудивительно: даже добраться сюда не так-то легко. Самолеты в Багдаде теперь не садятся. За бесстрашную попытку следовать самостоятельному политическому выбору и за вызов, брошенный Вашингтону, так называемое международное сообщество наказало Ирак на полную катушку. Надо лететь до Аммана, а уж из столицы хашемитского королевства Иордании на перекладных, точнее, на автобусе ехать через тоскливую и однообразную пустыню туда, где, как старательно внушает международная печать, правит жуткий бяка, «самодур и мракобес», этакий «арабский Гитлер».

Российские ездоки «туда-сюда-обратно», давно освоившие самые невероятные маршруты, уверяли меня, что вся дорога из Аммана в Багдад занимает 12 часов. Но получилось куда больше: что-то около 20 часов. Правда, это объясняется тем, что чересчур много времени (7 часов!) заняло пересечение иордано-иракской границы. Три часа нас продержали иорданские пограничники, а иракская сторона — и того дольше, «обнюхивая» наши паспорта, ставя в них штампы и загадочные закорючки. «Что они там делают?» — спрашивали другу друга уставшие путешественники. «Сразу видно, что попадаешь в тоталитарную страну», — глубокомысленно заметил один бывший советский гражданин, отхлебывая из горла вполне определенную отечественную жидкость, предусмотрительно приобретенную в самолете…

Ирак начинается с портрета Саддама Хусейна и с удивительно прямого четырехполосного шоссе, ведущего в Багдад. Очевидно, что во всем мире, как на Западе, так и на Востоке, сильные лидеры всегда проявляли повышенную заботу о самых молодых и пожилых, а также о дорогах. В нашей же России, независимо от хозяина Кремля, об удобствах находящихся в пути никогда не думали. Легкомысленная беспечность, бытовая расхлябанность, странная любовь к ухабам в жизни и истории, вечные up and down, отвращение ко всякой середине — отражают лучше всего склонность к экстремальным ситуациям, свойственную не только героям Достоевского, но и большинству русских людей. Этими же иррациональными порывами и колебаниями объясняются разнообразные политические несуразности прошлого и настоящего, в том числе и перестроечный кошмар, оставивший неизгладимый шрам в душе каждого русского человека, слишком поздно осознавшего, что стряслось с ним самим и со всей «русской тройкой», попавшей в руки бесовскому кучеру… Но не будем об этом: мы же едем в Багдад.