Михаил Болтунов - Золотое ухо военной разведки

1939 год. Ленинград. Электротехническая академия имени С. М. Буденного. Только что возвратившиеся из отпуска слушатели толпятся у стенда, на котором вывешено расписание занятий.

– Так, где тут наш родной третий курс? – медленно, с растяжкой, делая ударение на слове «третий» произносит кто-то за спиной у Петра Шмырева.

Этот кто-то Петя Костин, однокурсник Шмырева, и голос его он может узнать из тысяч голосов. Давит Петр на слово «третий» совершенно правильно: теперь они – третьекурсники.

Пробежав взглядом знакомые предметы, Шмырев словно спотыкается: «А это что? Такого еще не было».

Костин тычет кулаком в бок.

– Смотри, новые отделения – радиоакустики, отделение связи ВВС...

Но Шмырев не слушает товарища, он уже уцепился взглядом за название. – Прочел раз, другой. «Отделение особого назначения».

Доходит, наконец, и до Костина: «Ух, ты! Гляди, Петруха, отделение особого назначения».

Шмырев оглядывается и видит перед собой круглолицего, покрасневшего от возбуждения сокурсника.

– Хотел бы попасть?

– Куда? – делает вид Шмырев, словно не понимает вопроса.

– Да ладно тебе прикидываться, – обижается Петр.

– Конечно, хотел бы... – сдается Шмырев.

– Ну, так в чем же дело, будем учиться в этом... ООН, – торжествующе произносит Костин, словно зачисление в столь интригующее отделение – дело решенное.

– Я двумя руками «за», – хитро улыбается Шмырев, – только вот ты случайно не знаешь, что это такое, ООН?

Костин скорчил грустную физиономию.

– Петя, ты все испортил своим рациональным вопросом. Ну какое это имеет значение – знаем, не знаем. Зато как романтично звучит: «отделение особого назначения».

И они оба рассмеялись.

К счастью, долго мучиться в неведении не пришлось. Уже на следующий день на утреннем построении старшина курса, вытащив из нагрудного кармана листок бумаги, прочитал фамилии: Акулин, Баусов, Бутченко, Дубович, Костин, и в конце назвал его – слушателя Шмырева. Всего двадцать человек. «Это и есть отделение особого назначения», – понизив голос на полтона, закончил старшина.

А потом их собрали в учебном классе, пришел начальник курса капитан Степан Акопович Ягджян.

Они любили своего начальника курса. И через 70 лет, вспоминая Ягджяна, у Петра Спиридоновича Шмырева теплели глаза: «Чудесный был человек, – говорил он, – Чудесный, внимательный. Заботился о нас. Настоящий командир».

Когда началась война, капитан Степан Ягджян, выпустив в свет свой курс, попросился на фронт. Его направили начальником связи в одну из кавалерийских дивизий, которая вела бои на Кавказе. Воевал. Тяжелораненый попал в плен. Выжил. Был направлен в концлагерь, во Францию. Из концлагеря Ягджян бежал, примкнул к движению Сопротивления, вступил в партизанский отряд французских МАКИ. Вновь воевал умело и храбро. Стал командиром партизанского отряда.

После освобождения Франции союзники интернировали капитана Ягджяна на Родину. Ну а Родина, знамо дело, встретила героя французского Сопротивления «с распростертыми объятиями». Из армии Степана Акоповича выгнали, из партии исключили. В тюрьму, правда, не посадили. Что ж, и на том спасибо.

Кое-как устроился их бывший начальник курса на питерскую фабрику «Светлана». Так бы и жил Степан Акопович с клеймом пленного, что в ту пору, почитай, к предательству приравнивалось, да повезло ему. К 30-летию Великой Победы вспомнили о нем французы. Приехали в нашу страну ветераны – летчики из знаменитого полка «Нормандия-Неман» и говорят: «Живет у вас капитан Ягджян Степан Акопович, герой Сопротивления, очень уважаемый во Франции человек. Наш президент наградил его орденом за мужество, проявленное в боях с фашистами».

«Ну как же, как же, знаем, – мило улыбаются наши чиновники, – Степан Акопович и у нас очень любим и уважаем. Давайте орден, мы вручим».

Но французы орден не отдали, сказали, что им поручено лично вручить награду герою.

Судорожно стали искать Ягджяна. Где он, Степан Акопович? Наконец, нашли в Ленинграде. Тихо живет себе в коммуналке, честно работает на фабрике. Но как же такую высокую делегацию в коммуналке встречать? Срочно выделили Ягджяну квартиру. Надо отдать должное, после отъезда французских ветеранов и вручения ордена квартиру не отобрали, оставили.

В том же 1975 году генералу Шмыреву попался в руки журнал «Огонек». Развернул его Павел Спиридонович и ахнул: на фото их начальник курса в окружении французов с орденом на голубой ленте.