Поскольку в числе соучредителей БК значатся государственные органы, очевидно, что сюда привлекаются не только средства частных инвесторов. Поэтому те, кто реально рулит премией (а не стоит - руки по швам - за спиной штурманов), разработали систему, во многом напоминающую избирательную практику развивающихся стран. Выборы вроде происходят, но совершенно не имеет значения, за кого отдать голос, - результаты предопределены, места в парламенте розданы. Политтехнологи называют это "зоной управляемого голосования". Так называемое читательское голосование присутствует и в хитроумной схеме определения лидера в БК.
Почти каждый год в финал выходит "показательный" провинциал (С. Солоух, А. Иванов, В. Костин, А. Слаповский). Алексей Иванов (Пермь) в 2006 г. занял первое место в читательском голосовании. Костин (Томск) в 2008-м - второе. Оба не получили ничего, кроме "приза зрительских симпатий". В. Топоров, как никто искушённый в премиальных хитростях, режет по обыкновению без обиняков: "Премию "Большая книга" нельзя назвать состязательной. Здесь, как в отечественной политике, состязательность чисто имитационная. Идут кулуарные интриги, по их результатам принимается закулисное решение, после чего "правильно" считают анонимно поданные голоса и вбрасывают нужное количество". Рустам Рахматуллин, эссеист-москвовед, стал абсолютным фаворитом среди читателей, но получил третью премию. Под вывеской демократии спокойно, чётко и без сбоев судьба русской литературы решается в пользу выморочности.
"Порог явки" в "Большой книге" тоже отсутствует. За М. Шишкина в этом году было подано всего 650 голосов. Едва ли эту цифру можно считать "единодушным одобрением" читательского сообщества. Но, коль скоро большекнижная "закулиса", скорее всего, заранее назначила Шишкина триумфатором, он стал первым и единственным "всенародно избранным": анонимное и виртуальное голосование "неожиданно" совпало с выбором Совета экспертов. Кстати, я понимаю и тех, кто проголосовал за "Письмовник" сердцем. Это идеальная женская проза, стилистически всё же превосходящая прозу жён-лироносиц. При этом совершенно ни о чём. Даже у сочувствующей победителю обозревательницы А. Наринской вырвалось: "С литературной правдой или[?] выстраданностью того, что написано, у Шишкина всегда было проблематично".
ЗАРОСШИЙ ПРУД
Надежда на то, что премиальная тарантелла сменится хотя бы однообразной, но динамичной леткой-енкой, окончательно рухнула после объявления итогов "Русского Букера". Букер поставил отнюдь не цветочный крест на целом литературном десятилетии. Какие выводы сделали попечители после того, как книжка Е. Колядиной чуть не оставила их без прокормления?
Присуждение премии покойному чеховеду Чудакову критики рассматривают либо как торжество справедливости, либо как компромиссное решение. Но в чём здесь справедливость? С кем и ради чего заключён этот компромисс? "Ложится мгла[?]", что бы там ни говорили, не роман, а мемуары. Об этом свидетельствует даже смена местоимений внутри текста: то "он", то "я". Можно позавидовать отменной памяти автора, но сведения, почерпнутые им от деда-энциклопедиста, теперь в секунду добываются из Википедии. Как ни относись к тем же "Ёлтышевым" (для меня это беспросветная вариация Слепцова и Решетникова), но Сенчин написал роман - и, безусловно, русский роман.
На этом можно бы и закончить. Если бы не Студенческий Букер. Победа в этой молодёжной номинации "Кыси" Т. Толстой, вышедшей в один год с журнальной публикацией Чудакова, в тот же год увенчанной "Триумфом", финансируемым Б. Березовским, тогда же номинированной на новорождённый Букер, а несколько позже получившей "книжный Оскар" - премию "Лучшая книга года", представляется фарсовым продолжением истории с "Цветочным крестом". Если Быков - Коэльо для безработных филологов, то Толстая - это Стругацкие для офис-менеджеров. Десять лет назад они впервые слетали в Хургаду, на этом основании возомнили себя средним классом и стали задаваться, как лакей Яша из пьесы "Вишнёвый сад". Помню первые почти эротические впечатления интернет-форумов начала "нулевых", прочитавших ТТ: "О-о-о, вот это она стебётся!"
Отрезвление пришло довольно скоро: "Читала, смеялась. А потом было отвратительное чувство, что у тебя отняли веру во всё хорошее. Циничная книжка". Или: "Книга блеснула, попала в учебники, стала материалом для нескольких бессмысленных дипломов, но читателю она не оставила ничего". Нет, не верю, что эта злобная пародия на братьев-фантастов способна зачаровать сегодняшнего студента и что "Кысь" венчает десять прошедших лет! В доме Собакевича все вещи были похожи на хозяина. Вот и реляция о победе "Кыси" читается как пародия (или стёб): "За виртуозную демонстрацию мира, сотворённого из слова, и глубокое осмысление русского человека, сотворённого литературой". "Незачот", как пишут в ЖЖ. Не там вы русского человека ищете, господа студенты! Не в тот хоровод затесались[?]
Читать дальше
