Михаил Делягин - Непубличный аспект кризиса демократии

Наличие разветвленных и в основном неформальных китайских глобальных сетей, как коммерческих, так и технологических и политических, позволяет рассматривать нынешнее руководство Китая как глобальную финансовую управляющую сеть, потенциально равнозначную Ротшильдам и Рокфеллерам, а может быть, и им обоим, вместе взятым. Практически полная непрозрачность, цивилизационные отличия, затрудняющие понимание ее образа действия и мотиваций, а также молодость (исключающая наличие даже исторических исследований ее особенностей) существенно повышают ее эффективность.

В то же время китайская глобальная финансовая управляющая сеть, выражаясь терминологией Гегеля, является таковой еще “в себе”, а не “для себя”: она далеко не полностью осознает как свои возможности, так и ограничения, накладываемые на нее ее растущей мощью.

Это вызвано невероятной скоростью ее развития и, в особенности, усиления. Возвышение Китая, его выход на авансцену глобальной политики был и остается стремительным, далеко опережающим все мыслимые планы. Не стоит забывать, как в середине 2000-х годов китайское руководство безуспешно пыталось снизить темпы экономического роста хотя бы до 8 % во избежание “перегрева” экономики. В результате рост влияния Китая далеко обогнал возможности его управляющих структур даже не по использованию, а хотя бы по пониманию этого влияния.

Сегодняшнее китайское руководство напоминает актеров, которые, благодаря длительным титаническим усилиям прорвавшись на первый план, чтобы играть главные роли в пьесе, совершенно неожиданно для себя обнаружили, что пьеса-то не написана, и придумывать ее предстоит им самим, прямо по ходу стремительно разворачивающегося действа.

Китайские аналитики признают, что сознание современной китайской управляющей системы в целом отстало от расширения сферы ее влияния и увеличения совокупной мощи последнего. В результате она, влияя в ходе решения своих текущих задач на весь мир не осознаваемым ею образом, вызывает столь не представимые ею заранее и оказывающиеся неожиданными (а часто и болезненными) обратные воздействия.

Этот феномен “внезапной обратной связи” является одной из основных проблем современной китайской управляющей системы, оказавшейся глобальным игроком с региональным сознанием.

Специфика китайской культуры, жестко утилитарной, прагматичной и склонной воспринимать (в том числе не осознаваемо) некитайскую часть человечества как варваров, способствует упрощению трудного положения китайской элиты путем постановки китайской глобальной мощи исключительно на службу решения текущих собственно китайских проблем. Учет глобальных последствий своих действий (кроме грозящих китайским интересам непосредственно) в этом случае не производится принципиально: основной недостаток просто начинает восприниматься если и не как достоинство, то просто как одна из характерных черт, имеющих полное право на существование.

Это существенное упрощение ситуации для китайского управления уже в ближней перспективе угрожает превращением его в потенциально разрушительный фактор для Китая, — а значит, и для всего мира.

Непубличность, скрытость — естественная специфика деятельности глобальных финансовых сетей. Тайна многократно увеличивает силу — и не только возможностью совершения внезапных действий, обладающих вследствие внезапности большими шансами на успех, но и, что порой бывает не менее важным, провоцированием у конкурентов либо противников совершенно безосновательных страхов [13] Нелишне вспомнить в этой связи, что, например, антисемитизм основан на подспудном комплексе неполноценности перед евреями, на приписывании им сверхъестественных возможностей. .

Между тем наше время недаром называют временем принудительной открытости: упрощение коммуникаций не только создает объективные технологические предпосылки транспарентности, но и делает ее категорическим условием эффективности в новой, современной реальности.

Таким образом, глобализация ставит финансовые управляющие сети в противоречивое положение: привыкшие к непубличным действиями, более того, привыкшие использовать свою скрытность в качестве одного из основных конкурентных преимуществ, они оказались в ситуации, в которой прозрачность воспринимается как абсолютная норма, как не подлежащий обсуждению стандарт.