Олег Матвейчев - Китай на стыке тысячелетий

Связь в Шанхае (за весь Китай не скажу) — достаточно приличная. Из номера отеля я легко выхожу в интернет, пишу письма в Россию. Без всяких дозвонов по десять минут, без обрывов на линии. В Китае интернет цензурируется, и входы и выходы тут не свободные. Нельзя смотреть порнографию, иногда невозможно скачать какой-то текст, потому что в нем есть кодовое слово, стоящее на контроле у спецслужб… Я лично никаких неудобств не испытываю. Мой друг вообще, ездит с ноутбуком по городу и через спутник и встроенную антенну всегда выходит в онлайн хоть из такси, хоть из подвала. Это обеспечивается сотовой системой. Трафик анлимитед, за 24 доллара в месяц. Рай. Есть загадка. Какова должна быть клавиатура у китайского компьютера, ведь там столько иероглифов? Раньше, с пишущими машинками это была проблема, было много клавиш, и все равно приходилось разбивать иероглифы на элементы, надо было бить по нескольким клавишам, чтобы нарисовать один, что снижало скорость печати. И компьютеры такие есть, но сейчас все упростили. Китайцы просто набивают название иероглифа по-английски, например shang и hai, а на экране появляется два соответствующих иероглифа. Таким образом, китайцы, по сути дела, переходят на фонетическое письмо. С мобильной связью тоже все нормально. Трубки стоят чуть дешевле, чем у нас, и выбор больше, а трафик тоже не особо дорог. У большинства шанхайцев нет мобильников, точнее у каждого четвертого есть, хотя в Москве по статистике — у каждого второго. Компьютеров на душу населения у нас тоже больше. Пока еще.

Выставка полиграфического оборудования два этажа выставочного центра занимает. Я в этом ничего не понимаю, но все равно видно, как все дешево. Не может столько стоить огромный станок, со стольким и количествами колесиков и проч., например, 5 тыс. баксов как стоит станок для быстрой печати плакатов формата А3, 4 цвета в 4 прогона. А есть офсетная машина, которая сразу делает полноцвет, А3, но она стоит 20 тыс баксов. Полный станок для печати визиток, который можно хоть в туалете поставить, стоит 800 баксов. Даже если сильно не загружать, окупится в месяц. Станок для ламинирования стоит 300 баксов. А теперь представим огромный принтер, который печатает с компьютера, так же как обычный домашний. Но печатает огромные билборды. Стоит 10 тыс. Есть получше — за 20 тыс. Есть станки, которые делают упаковку, коробки, наклейки, этикетки, шелкографию, фальцевальные станки, резаки, прессы. За 50 тыс. баксов здесь можно полностью оснастить полиграфическую фирму под завязку. А насколько я знаю, ни одна российская полиграфическая фирма не страдает от отсутствия клиентов, иначе бы не жаловались все бизнесмены на то, что типографии вечно срывают сроки. Конечно, есть немецкие «Гейдельберги» и японские «Сакураи», которые стоят по лимону баксов Но их качество для обычной печати не нужно, коммерсов интересует цена, а она в наших фирмах большая, так как амортизация большая из-за того, что наши понапокупали сдуру этих «Гейдельбергов». И еще. Не знаю, но зачем-то в Шанхае есть представительство «Гейдельберга». Уж не для того ли, чтобы здесь все это закупать и продавать под своим брендом в десять раз дороже? Или хотя бы запчасти. Я не могу представить, чтобы немецкие рабочие сами делали все эти станки. Я вообще, не могу представить немецкого РАБОЧЕГО. Там и у нас уже прошла промышленная революция, а тут она в самом разгаре. Здесь атмосфера наших 30–40–50–60-ых годов. Нам уже эту атмосферу никогда не воскресить, к сожалению или счастью. И те, кто ностальгирует по этим временам, кто плачет о том, что «гудок фабричный отменили», тот далеко выпал из времени. Я говорю нашему переводчику: «На долго ли вас хватит? Ведь в России тоже была индустриализация, мы строили заводы, современные по тем временам станки, мы запускали спутники в космос, а в 70-х, обленились, нас потянуло в поэзию, в литературу, в диссидентщину, журналистику и проч.?». Он ответил: «А у нас, когда одни обленятся, новые им на смену из деревень придут, китайцев много…» С одной стороны он прав, но ведь все равно нагрузка на новых увеличивается. И через 20–30 лет здесь тоже все станет как у нас. Кто тогда будет работать на весь мир? Роботы, биороботы или еще что-нибудь, к тому времени это реально. Физический труд, как не соответствующий сущности человека, уйдет в прошлое совсем.

Имена в Поднебесной прикольные. Хотя стараются выбирать древние, мало употребляемые иероглифы, но все равно они что-то значат. Нашего переводчика зовут Хун Дзюн. Это значит «Красная армия». Фамилия Лю, она ставится впереди имени. (Год и месяц в датах тоже ставится впереди). Это его папаша военный прикололся — так его назвал. Он воевал с вьетнамцами. Вьетнамцев они не любят, говорят, это как ваши чеченцы, очень агрессивные. Я допускаю, что это все просто пропаганда, но примечательно другое, а именно само негативное слово «агрессивные». Не жадные, не глупые, не жестокие, не просто плохие, а именно агрессивные. Это худшее определение, которое китаец может дать человеку. Русские китайцам более-менее нравятся, так как нас не считают агрессивными. На выставке ко мне подошел китаец, спел Катюшу, сказал, что четыре раза был во Владивостоке и что у него там друзья, что ему очень нравится город. Притащил откуда-то русский алфавит и давай зачитывать буквы, я его исправлял, где он ошибался. Учит язык, короче. «Эх, — говорю я Хун Дзюну, — есть у нас один богослов, он такую идею выдвинул, мол, Византия перед смертью успела передать православие России, а Россия, которая вот-вот умрет, должна срочно передать эстафету православия Китаю. Надо вас всех окрестить!». Смеется.