Владимир Киршин: Частная жизнь

Популярны лекции о космосе. Мама с папой ходят и потом всем знакомым рассказывают с большим волнением.

Всё новое в стране называют «Спутником»: велосипед, электробритву, радиоприемник, лыжи, подстаканник – все «Спутник», и расческа – «Спутник». В каждом городе есть кафе «Спутник», одноименный кинотеатр и пионерский лагерь. Обилие «спутников» никого не смущало: вокруг Земли их летало уже больше десятка (не считая американских). Запускали на орбиту грибки, бактерии, собак – Белку и Стрелку (наша стиральная машина называлась – «Белка») и еще дюжину геройских дворняг – поговаривали о «человеке в космосе»…

И никто этого человека еще не знал, только мы с вами уже все знаем про него. Как приятно!

1960 год. Все дети в чулках. Мальчики и девочки пристегивали чулки резинками к лифчику, и никто не считал лифчик принадлежностью пола. «Вова, ты надел лифчик?». У мальчиков на коленках вечно были дырки от ползания по полу с машинками, в целях экономии нам в садике разрешали скатывать чулки бубликом, девочкам – нет. Такая дискриминация.

Домашний интерьер тех лет: лакированная мебель светлого тона, портьеры на дверях, скатерти с бахромой, оттоманки (диваны с турецкими валиками по бокам). Белые шторки на ниточках закрывали только нижнюю половину окна. Фарфоровые статуэтки на этажерках: балерины, кудрявые мальчики, голуби. Сувенир «Спутник» – шарик с четырьмя длинными усиками – был у всех.

Картины на стены вешали повыше и под углом к стене. Так же под углом вешали портреты партийного руководства – это в общественных местах, и зеркала. Симптом сталинского комплекса: зритель смотрел на партию снизу вверх, а свое отражение в зеркале видел прижатым к полу. При Хрущеве в моду вошли эстампы вплотную к стене – вровень со зрителем.

Шарики на спинке железной кровати, отвинтить – и в рот. Если между прутьями спинки засунуть голову – назад ее не достать никогда, хоть заревись.

По радио в тот год разучивали песни. Эфирное время тогда ничего не стоило, поэтому затейница не спешила: «Березы… Березы… Родные березы не спят. Записали? А теперь поем вместе с Владимиром Трошиным»:

Той зимой мой язык впервые примерз к санкам. На железном полозе был такой красивый иней – я лизнул… Вообще, я в детстве примерзал языком трижды: к санкам, к конькам и к дверной ручке. Трижды! Я уже тогда отличался недюжинным умом.

Ручьи, солнце и ожидание сухого асфальта. У меня был деревянный мотороллер с педалями, копия «Тулы», и мне не терпелось его оседлать.

Лето. Белая панамка – три лепестка застегивались сзади на одну пуговицу, расстегнул – и она плоская, очень удобно стирать и гладить (маме). Песок в сандалях. «Секретики» – фантик под стеклом, закопанный в укромном месте, – девочки прятали, мальчишки их разоряли.

Мальчишек стригли наголо, но оставляли зачем-то челочку (чубчик). Стричь неслухов следовало ручной машинкой с тупыми зубьями, осыпая хлюпающий калганчик проклятиями и подзатыльниками.

Помню старый деревянный трамвай с рекламой «3%-го займа» на крыше: веревка вдоль окон, тормозное колесо рядом с местом кондуктора, звонки, грохот и колыханье, визг стали на поворотах. Кондукторша тогда с места не сходила, сидела барыней: «На передней площадке, передаем на билеты!». Передавали. Двери не закрывались, большие парни на ходу соскакивали, где хотели. Их ругали.

Почетные грамоты работникам несли уважение, ими гордились, хранили. Хранят до сих пор, смеются да хранят. Портрет на Доске почета у проходной возносил трудягу до небес. Недавно пожилая доярка показывала мне платок – подарок от райкома партии за рекордные надои, сорок лет хранит, ни разу не надевала. Она счастлива тем годом, она уверена, что пожила, и только калека с примерзшими к компьютеру мозгами решится ее разубеждать.

Весна 1961-го. Планетарная весна, планетарная любовь: люди, страна, планета – всё моё, мы все едины, мы счастливы. Где-то там, на другой стороне Земли, копошится вредоносный старикашка «дядя Сэм» в звездно-полосатом цилиндре – но что он может против нас, против нашей весны!

И тут – как подарок – Юра Гагарин. Ясным апрельским утром голос Левитана по радио: «Передаем важное правительственное сообщение…».

Мурашки по коже от голоса Левитана. Вот уж кто умел говорить о веках без фальши. Нараспев: