Владимир Киршин - Частная жизнь

Черный хлеб подорожал в четыре раза, батоны нарезные – в три, сахар – в 3,5 раза, но он даже по талонам может не достаться. Магазины пусты. Можно целыми днями выслеживать привоз продуктов и выстаивать дикие очереди, а можно пойти на рынок. Но там продукты в 10-20 раз дороже: молоко – 5 руб. литр, масло – 50 руб. кило («С ящуром впридачу», – шипели обозленные покупатели).

В очередях я читаю, чтобы зацепиться за буквы и не сойти с ума. Давились как-то за молоком и кефиром. Покупательница с чеком, на который не хватило кефира, просила заменить его молоком. Продавец возражала. Покупательница схватила чужие бутылки. Продавец потянула бутылки к себе. Покупательница не отпускала. Продавец выразила свое отношение словами. Покупательница накинулась и укусила продавца за руку. Продавец ударила ее бутылкой по голове. Итого: покупательницу отправили в травмпункт, где наложили швы, продавца – в психдиспансер, где поставили диагноз: нервное истощение. И обе написали заявления о привлечении друг друга к уголовной ответственности. У каждой очереди дежурила милиция с палками и ГОМОН.

Разруха везде. Первыми от перестройки пострадали телефонные будки: кто-то методично выбивал стекла, насиловал железо с патологической страстью – совал ему щепки во все щели, поджигал… Скамейки просто перестали красить, и на них стали садиться только подростки – естественно, на спинку. Уходя домой, они не забывали перевернуть скамейку или выломать насиженную доску. Урны просто исчезли, и всё, растворились в воздухе.

Наступил праздник на улице «двоечников»: не надо учиться, чтобы добиться всего, ну то есть вообще – ВСЕГО! «Отличники» в заднице, главное теперь – «крутизна». Штаны с лампасами и наглость. Даже не надо быть сильным – наглым. Самые наглые – погляди! – уже на иномарках катаются, слизывая сопли. Тут всю жизнь копишь, недоедаешь, недопиваешь… Где справедливость, Господи?! Настроение года – иногда хочется кого-нибудь убить. Один хороший художник, мирный человек, признался мне: «Иногда хочется кого-нибудь убить». Я огляделся – у всех встречных и поперечных на лице написано одно это желание.

Все отделяются друг от друга: люди, республики, города. У родной страны отвалился весь юг и запад, братские страны послали ее подальше, русских больше никто не любит, их отовсюду гонят. В Кремле раздоры, отвратительная драка Ельцина с Горбачевым за власть. Переименовали Ленинград – оскорбили ветеранов, блокадников, прилепили старинное имя к новым, абсолютно советским новостройкам. Переименовали Свердловск – свердловчане нервно рассмеялись: «Во что? В Е-бург» (это надо слышать). Пошли рушить памятники революции, все в срочном порядке, не щадя ничьих чувств. Развели каких-то мэров-пэров, русских слов что ли мало. «Мэр Москвы» – что за дичь! Предложение в духе времени: а что если Пермской области отделиться от России? Зачем нам Москва с ее «пэрами»?

Если без политики, у меня тогда был другой проект – построить в квартире печку «буржуйку». Серьезно. Думали, зиму не переживем: в городе отключали тепло и воду.

Вообще, слово «проект» утвердилось в новом значении, причем, культурный проект отныне заканчивался «презентацией», а коммерческий с «презентации» только начинался. Те и другие проекты в том году рождались и лопались с легкостью мыльных пузырей. То был год мыльных пузырей – год мечтаний, неумелостей, нестыковок по причине спешки и испуга.

Но кое-что людям удавалось уже тогда. Вышел в прокат пермский полнометражный фильм «Любимчик» (естественно, про мафию). В театре «У Моста» (тогда еще самодеятельном, в ДК «телефонки») состоялась премьера «Панночки». ТЦ «Инициатива» издавала первую в городе детскую газету «Фенька» (у которой черепашки ниндзя украли идею подземного города. Шутка). В 1991 году в порядке частной инициативы (свобода!) я объявил областной конкурс детских сказок с симптоматичным названием «Преодоление реальности» – была большая почта, я рассылал призы, верстал сборник… Силами энтузиастов открылась библиотека Духовного возрождения, в церемонии участвовали все конфессии и секты, и православная церковь в общем ряду (тогда РПЦ еще была терпима к конкурентам). И много еще было всякого разного, самодеятельного.

Слава вам, подвижники «частной жизни» – это вы спасли страну от междуусобицы. Мороз по коже, в какую бездну мы свесились тогда, в 1991 году. Это сегодня мы знаем, что нас минует чаша сия, а тогда… Тогда на нас надвигался дикий русский рынок, и в стране уже была настоящая массовая истерика.